Рамзес спокойно выслушал это объяснение и с тех пор открыто покровительствовал Мезу, который перестал быть всего лишь хорошенькой игрушкой в моем доме.
Сначала его поместили в число детей, составлявших общество царских сыновей, а затем, по повелению фараона, он был определен в знаменитую школу дома Сети, где воспитывались самые образованные и благородные люди Египта.
В злобном сердце Шенефреса проснулось смутное подозрение, вызванное моей нежностью и необычайным сходством Мезу с Итамаром. Мой страшный муж с затаенною ненавистью следил за мальчиком, но доказательств не было, а открытое покровительство царя не позволяло ему что-либо предпринять; но за материнское счастье я поплатилась массой тяжелых домашних сцен.
Протекли года, ребенок стал юношей, и жрецы дома Сети рассыпались в похвалах его редким способностям, прилежанию, мужеству и ловкости; ему недоставало только дара слова, и главным орудием его красноречия было перо.
Его любовь и благодарность ко мне были трогательны, и все печальные мысли разлетались, когда он усаживался возле меня, с блестящими глазами и пылающим лицом рассказывал о своих успехах, занятиях и обо всех событиях своей ученической жизни.
Иногда казалось, что я вижу Итамара: рост, черты лица, движения были у сына те же, что и у отца, но выражение глаз было иное: в кротком и сладостном взгляде его отца не было гордости, упорства, бурных страстей, сверкавших в пламенных глазах Мезу.
Однажды он сообщил, что старый жрец, учивший его науке звезд и светил, составил для него личный гороскоп, который сулит славную будущность.
«Ты населишь пустыню, – сказал ему пророк. – Под жгучими лучами Ра ты принесешь тысячи жертв богу и умрешь на такой высоте, что только один будешь столь близок к облакам».
Радуясь блестящей будущности сына, я ласкала его черные шелковистые кудри и благодарила богов за покровительство.
С окончанием образования Мезу получил блестящую должность при дворе, но удача выскочки возбудила зависть и тайное роптание египетских вельмож, жадно ловивших случай очернить его перед Рамзесом. Мелкие дрязги ожесточили характер Мезу: веселый и предприимчивый юноша стал мрачен, задумчив и необщителен.
Мечтой моей жизни стало женить его на молодой знатной египтянке и этим союзом уничтожить предрассудки, вредившие его будущности. Красивый, умный и высокопоставленный молодой человек, которому я покровительствовала как сыну, не встретил бы отказа, но, к моему изумлению, Мезу выразил отвращение к браку и умолял оставить мысль о женитьбе.
Он начал глубоко сочувствовать несчастному народу, из которого происходил. Он постоянно навещал своих мнимых родителей, Амрама и Иохабед, привез с собой в Фивы их сына Аарона, которого считал своим братом. Он часами разговаривал с хитрым