– Я буду за ним приглядывать.
– Я официально привлек внимание вашей милости к данному обстоятельству.
Значит, новая головная боль для Хорнблауэра с его жалкой патрульной службой – он уже прикидывал, какое из своих немногочисленных судов отрядить к техасскому побережью.
– А теперь, милорд, – продолжал Худ, – позвольте перейти к пребыванию вашей милости в Новом Орлеане. Я составил для вашей милости программу официальных визитов. Ваша милость говорит по-французски?
– Да, – сказал Хорнблауэр и едва не прибавил: «Моя милость говорит».
– Превосходно. Хорошее общество здесь разговаривает главным образом по-французски. Ваша милость, несомненно, посетит губернатора и представителей флотского командования. Разумеется, мой экипаж полностью к услугам вашей милости.
– Вы чрезвычайно любезны, сэр.
– Не стоит благодарности, милорд. Для меня большая честь – сделать все, чтобы визит в Новый Орлеан доставил вашей милости удовольствие. У меня при себе список – лица, с которыми вашей милости предстоит встретиться, и краткие замечания о каждом. Может быть, передать его флаг-адъютанту вашей милости?
– Конечно, – сказал Хорнблауэр, радуясь, что может ненадолго ослабить внимание. Джерард – хороший флаг-адъютант, служит у него уже десять месяцев и все это время был ему надежным подспорьем. Мало того, Джерард обладает тем светским чутьем, которое его адмирал так и не удосужился приобрести. Дело было быстро улажено.
– Что ж, очень хорошо, милорд, – сказал Худ. – Теперь разрешите откланяться. Буду иметь удовольствие встретиться с вашей милостью в губернаторском дворце.
– Премного обязан, сэр.
Новый Орлеан прекрасен. Хорнблауэр с волнением предвкушал, как сойдет на берег. И, как выяснилось, не он один. Сразу после ухода консула лейтенант Харкорт, капитан «Краба», поймал Хорнблауэра на шканцах.
– Простите, милорд, – сказал он, козыряя. – Какие будут распоряжения?
Смысл вопроса был очевиден. Перед грот-мачтой собралась почти вся команда «Краба». Матросы со жгучим любопытством поглядывали на шканцы – на маленьком судне всем до всего есть дело, а дисциплина не такая жесткая, как на большом корабле.
– Вы ручаетесь за поведение своих людей на берегу, мистер Харкорт? – спросил Хорнблауэр.
– Да, милорд.
Хорнблауэр вновь посмотрел на матросов. Те выглядели на редкость молодцевато – они обшивали себя всю дорогу от Кингстона, с того самого дня, как узнали, что шхуну осчастливит своим присутствием адмирал. В ладных синих рубахах, белых штанах и широкополых соломенных шляпах они смущенно жались, отлично понимая, о чем говорят на шканцах. Время мирное, все они добровольцы, пришли на флот по собственному почину. Хорнблауэр никак не мог к этому привыкнуть – двадцать военных лет