Я сказал, что мне не хочется сидеть десять лет и не обманул – мне действительно не хотелось сидеть десять лет.
Он уже достал карты, как появился охранник:
– С вещами на выход.
Вещей у меня не было, и я направился к двери.
– Повторяй все время вслух таблицу умножения, – напутствовал меня сокамерник. – Помнишь таблицу умножения?
Таблицу умножения я помнил, но на всякий случай спросил:
– Зачем?
– Чтобы они видели, что ты не псих. А то, чуть что, в психушку.
Мне казалось, что если я буду все время повторять вслух таблицу умножения, то за одно это меня упрячут в психушку. Но я промолчал.
Меня вывели во двор, посадили в машину с решетками.
Минут через десять мы подъехали к заднему входу трехэтажного здания. Там нас ждал человек, похожий на вышедшего на пенсию Буратино.
– Этот? – спросил он.
– Так точно, – ответили конвоиры.
– Следуйте за мной, – распорядился вышедший на пенсию Буратино.
Мы поднялись на лифте на третий этаж. Он показал мне на дверь:
– Входите.
Я вошел, а он остался в коридоре.
3. Партнер для Лимоны
Я хорошо помню этот день. Вторник 23 июня. После дождливой недели выглянуло солнце, сразу стало тепло. Дел на работе было немного. В Москве своих проблем хватало, и меня особенно не беспокоили. С утра я дважды пыталась дозвониться до адвоката моего брата, но безуспешно.
Вот уж кто никогда не был гордостью семьи, так это мой младший брат. Его баловали; по мере сил и возможностей вызволяли из всевозможных неприятностей. Но теперь он попался. Попался не у нас, а заграницей. Пытался сбыть фальшивые купюры. Откуда он их достал, не знаю, но то, что сделал он их не сам, это абсолютно верно, потому что сам ничего толкового он сделать никогда не мог. Однако следователи придерживались иного мнения. Я наняла адвоката.
В Москве пока еще не знали про эту историю, там сейчас было не до меня. Но когда узнают, кое-кто очень обрадуется: министр культуры республики на совещаниях красиво говорит о «благотворном влиянии культуры на общество», а брат ее в это время сидит в тюрьме. Да еще за границей. Да еще за попытку сбыть фальшивые купюры. Кончится это тем, что мне вынесут выговор за потерю бдительности. И, если говорить честно, то поделом.
Наш председатель совета министров, которому местные пинкертоны, конечно же, все обстоятельно доложили, отнесся к аресту моего брата спокойно и поинтересовался, хорошего ли адвоката я наняла.
Я не знаю, хорошего ли я наняла адвоката, но сумма в валюте, которую он потребовал, значительно превышала мои возможности. Конечно, он говорил, что деньги нужны не ему, а кому-то еще для того, чтобы представить дело в другом ракурсе. Мне приходилось соглашаться и думать, откуда взять такую сумму.
Наш национальный художник, Оскар Варме, к сожалению,