После долгой, подробной беседы, в течение которой мой друг узнал обо всех моих планах и дал мне множество ценных советов, он заметил: «Первым моим желанием было стать на колени и просить вас, ради всего святого, вернуться обратно, но мне кажется, что вы сможете относительно безопасно совершить свою поездку. Вы – первый человек, которому я открыл свое сердце за столько лет. Я хочу, чтобы некоторые из моих старых северных друзей, которые думают, что рабство – это хорошо, своими глазами увидели, те леденящие кровь сцены, которые происходят на аукционах по продаже рабов. Я знал двух беглых негров, которые были готовы скорее умереть от голода в своих убежищах, найденных ими в этом городе, чем быть пойманными и отправленными обратно к их хозяевам. Я и раньше не любил рабство, а теперь я ненавижу его всем своим сердцем». Его плотно сжатые губы и стиснутые до ногтей в ладонях пальцы, свидетельствовали о глубине его чувства.
Глава II
«До сердца нашей родины дошли мы,
Не встретивши препятствий на пути»[7].
Пока я оставался в Мемфисе, мой друг, который был знаком с лидерами мятежников, дал мне много полезной информации. Он настаивал на том, чтобы они были в меньшинстве, но сегодня управляли всем, потому что они были более шумными и агрессивными, чем спокойно сидящие дома лоялисты. Накануне городских выборов все считали их подавляющим большинством, но когда было созвано собрание юнионистов, люди вышли на улицу, и, увидев старый флаг, «со слезами в голосе» приветствовали его. Многие, испугавшись, ушли от опроса. Большинство городских газет, за единственным исключением, были против правительства, но за Союз проголосовало большинство – более трехсот.
– Скажите мне, что же это за «обман» и «обида», о которых я слышу отовсюду?
– Трудно сказать точно. Массы поглотило расплывчатое, горькое и «огорчительное» чувство, что Юг обижается, но лидеры редко опускаются до объяснения подробностей. Когда же они это делают, это звучит очень смешно. Они настойчиво рассказывают о чудесном росте Севера, отмене Миссурийского компромисса (заключенного благодаря голосам южан!), и что Свобода царит на большем количестве территорий, чем Рабство. Сецессия не является ни новым или спонтанно возникшим движением – каждый из его лидеров здесь говорил о нем и планировал его в течение многих лет. Казалось, что они руководствуются как личными амбициями, так и дикими мечтами о Великой Южной Империи, в которую войдут Мексика, Центральная Америка и Куба – вот их главные стимулы. Но есть еще один, еще более сильный. Вы вряд ли представляете себе, насколько сильно они ненавидят демократию – им совершенно невыносима сама идея, что голос любого трудящегося человека в оборванной куртке и с грязными руками сможет подавить голос богатого и образованного джентльмена-рабовладельца.
«Как странно, почему столь древнее и славное названье
Вновь получил такой тоскливый, грязный, тусклый и печальный город»[8].
Такими словами