– А покамест, – сказал Леголас, – я подберу какие ни на есть целые стрелы, а то мой колчан пуст.
Он перерыл оружие, поискал кругом и нашел добрый десяток целых стрел – но древко у них было куда длиннее, чем у обычных стрел орков. Леголас задумчиво приглядывался к ним.
Между тем Арагорн разглядывал убитых и сказал:
– Многие тут у них явились не из Мордора. Есть, как я понимаю – а я в этом понимаю, – северные орки, с Мглистых гор. А есть и такие, что совсем невесть откуда. Да и снаряжены по-особому.
Среди мертвецов простерлись четыре крупных гоблина – смуглые, косоглазые, толстоногие, большерукие. При них были короткие широкие мечи, а не кривые ятаганы, какими рубятся орки, и луки из тиса, длиной и выгибом хоть бы и человеку впору. Щиты их носили незнакомую эмблему: малая белая длань на черном поле; над наличниками блистала светлая насечка: руническое «С».
– Такого я прежде не видывал, – признался Арагорн. – Что бы это значило?
– «С» значит «Саурон», – сказал Гимли. – Тут и гадать нечего.
– Ну нет! – возразил Леголас. – Саурон – и эльфийские руны?
– Подлинное имя Саурона под запретом, его ни писать, ни произносить нельзя, – заметил Арагорн. – И белый цвет он не жалует. Нет, орки из Барад-Дура мечены Огненным Глазом. – Он призадумался. – «Саруман» – вот что, наверно, значит «С», – наконец проговорил он. – В Изенгарде созрело злодейство, и горе теперь легковерному Западу. Этого-то и опасался Гэндальф: предатель Саруман так или иначе проведал о нашем Походе. Узнал, наверно, и о гибели Гэндальфа. Не всю погоню из Мории перебили эльфы Лориэна, да и на Изенгард есть окольные пути. Орки медлить не привыкли. А у Сарумана и без них хватает осведомителей. Помните – птицы?
– Много тут загадок, и не время их разгадывать, – перебил его Гимли. – Давайте лучше воздадим последние почести Боромиру!
– А все же придется нам разгадывать загадки, чтобы сделать правильный выбор, – отвечал Арагорн.
– Сколько ни выбирай – все равно ошибешься, – сказал гном.
Своим боевым топором Гимли нарубил веток. Их связали тетивами, настелили плащи. Получились носилки, и на этих грубых носилках отнесли они к берегу тело соратника, а потом – груду оружия, немое свидетельство последней, смертельной брани. Идти было недалеко, но трудно дался им этот ближний путь, ибо тяжел был покойный воитель Боромир.
Арагорн остался на берегу, у погребальной ладьи, а Леголас и Гимли побежали к Парт-Галену. Дотуда была всего миля или около того, но вовсе не так уж скоро пригнали они две лодки.
– Чудные дела! – сказал Леголас. – Две у нас, оказывается, лодки, и не более того. А третьей как не бывало.
– Орки,