Вэнс был, как принято говорить, дилетантом, но его не интересовало, что думают о нем другие. Он был человеком необыкновенного ума и культуры. Аристократ по происхождению и духу, он презирал низость во всех ее проявлениях. Большинство из тех, с кем он вступал в контакт, считали его снобом. Однако в его снисходительности и надменности не было ничего ложного. Глупость он ненавидел еще больше, чем вульгарность или плохой вкус. Я не раз слышал, как он повторял известную фразу Фуше: «Хуже преступления – быть дураком». И он воспринимал ее буквально.
Вэнс был откровенным циником, но его цинизм был скорее легкомысленным, чем дерзким, так сказать, цинизм Ювенала. Возможно, лучше его назвать скучным и высокомерным человеком и в то же время глубоко честным и проницательным. Однако он был на редкость обаятельным. Даже те, кто считал, что им трудно восхищаться, все же утверждали, что его трудно не любить. В нем было что-то донкихотское – в манерах, в английском акценте, оставшемся со времен Оксфорда, – так считали те, кто мало знал его. Но так или иначе в нем было что-то от poseur.
Внешне он был необычайно симпатичным, хотя линия рта была несколько аскетична и жестка, как линии рта у некоторых Медичи. Более того, в линии его бровей было что-то смешное. Но у него был высокий лоб интеллектуала, широко посаженные серые глаза, крупный, но красивый нос, узкий выпуклый подбородок. Когда я недавно видел в «Гамлете» Джона Барримора, то он мне несколько напомнил Вэнса, а немного раньше, в «Цезаре и Клеопатре», Форс-Робинсон был похож на Вэнса.
Ростом Вэнс не превышал шести футов, был стройный и мускулистый. Он неплохо фехтовал и в университете был капитаном команды. Он хорошо играл в гольф и один раз даже выступал за университет в соревнованиях по водному поло против Англии. Несмотря на прекрасное физическое сложение и занятия спортом, он положительно не любил ходить, и если была возможность ехать, то он не проходил и сотни ярдов.
Одевался он изысканно и тщательно, но неброско. Основное время он проводил в клубе. Его любимым был «Стюйвезант-клуб», потому что, как он говорил мне, это единственный клуб, далекий от политических и коммерческих интересов, а он никогда не вступал в дискуссии, требующие каких-либо умственных усилий. Он посещал оперу, любил слушать симфонические концерты.
И еще он любил играть в покер и был самым непогрешимым игроком из всех, каких я когда-либо видел. Я упоминаю об этом факте не потому, что в этом есть что-то многозначительное и необычное для человека типа Вэнса, которому больше бы пристало играть в бридж или шахматы, а потому, что его знание человеческой психологии, которая широко применяется при игре в покер, не раз помогало ему в разгадке той или иной тайны.
Его знания в области психологии и в самом деле казались невероятными. Он был способен разобраться в чужой психике так, будто читал сокровенные мысли. В университете он всегда внимательно слушал лекции. Пока я изучал уголовные и гражданские законы, право римское и финансовое,