Было ровно половина девятого, когда Маркхэм явился к нам в это знаменательное утро 11 сентября и сообщил о случившемся.
Я временно жил у Вэнса на 38-й улице, в большой, заново отремонтированной квартире, занимавшей два верхних этажа прекрасного особняка. Уже несколько лет я был личным поверенным и консультантом Вэнса, оставив работу в юридической конторе «Ван Дайн, Дэвис и Ван Дайн», принадлежащей моему отцу, и целиком посвятив себя интересам и заботам Вэнса. Его дела не были обширны, но все мое время уходило на ведение его личных финансовых дел и оформление многочисленных покупок картин и других предметов искусства. Это было нетрудно и неутомительно и как нельзя лучше гармонировало с моими вкусами, а моя дружба с Вэнсом, начавшаяся после окончания Гарварда, оживляла и укрепляла наши отношения, которые без этого могли выродиться в тусклые и официальные.
В это утро я встал рано и работал в библиотеке, когда Карри, мажордом и камердинер Вэнса, доложил, что Маркхэм ожидает нас в гостиной. Я был удивлен этим ранним визитом, так как Маркхэм хорошо знал, что Вэнс, который редко вставал раньше полудня, не любил никаких вторжений к нему в утренние часы. И в этот момент я ощутил, что надвигается что-то важное и необычное.
Я нашел Маркхэма беспокойно шагающим взад и вперед по комнате, его шляпа и перчатки были небрежно брошены на стол. Когда я вошел, он остановился и тревожно взглянул на меня. Он был человеком среднего роста, с сединой в волосах, крепкого телосложения, имел вежливые благородные манеры, под которыми скрывалась суровая и грозная сила, дававшая ощущение упорной действенности и неиссякаемых способностей.
– Доброе утро, Ван, – приветствовал он меня с нетерпеливой небрежностью. – Произошло одно сенсационное убийство, очень жестокое и безобразное. – Он поколебался и испытующе взглянул на меня: – Вы помните, о чем мы болтали в тот вечер с Вэнсом в клубе? В его словах было какое-то дьявольское пророчество. И, помните, я почти обещал взять его с собой при первом же важном событии? Ну так вот, это событие уже произошло. Маргарет Оделл, которую тут прозвали Канарейкой, задушена у себя дома. И из того, что я мог понять по телефону, это похоже на дело рук посетителей ночных клубов. Как насчет того, чтобы поднять этого сибарита с постели? Я сейчас направляюсь на квартиру Оделл.
– Конечно, – согласился я с поспешностью, которая, боюсь, в большей степени обусловливалась чисто эгоистическими мотивами. Канарейка. Нельзя было найти в городе жертвы, чье убийство возбудило бы больше волнения.
Поспешив к двери, я позвал Карри и велел ему немедленно разбудить Вэнса.
– Боюсь, сэр… – начал Карри с вежливым поклоном.
– Можете не бояться, – вмешался Маркхэм. – Я беру на себя всю ответственность за то, что бужу его в такое время.
Карри почувствовал важность положения и удалился. Через минуту Вэнс в шелковом кимоно и сандалиях появился в дверях комнаты.
– Господи помилуй, – приветствовал он нас,