Вдруг присланное из Парижа письмо на имя тетки привело в исполнение ее затаенные желания. Письмо это было от Франциска ле Мутье, ее дяди со стороны матери, парижского мещанина; занимаясь скорняжным мастерством, он приобрел некоторую известность в Париже. Вспомнив, что в Турене живет его племянница, единственное дитя, родившееся от брака его сестры с президентом ла Портом, предлагал баронессе поместить молодую девушку за свой счет в монастырь в Париже. Вдова де Сен-Сернен сопровождала племянницу, к великому удовольствию своих заимодавцев и других кредиторов, обрадованных тем, что наконец совершился отъезд, о котором так много говорили.
Франциск ле Мутье принял баронессу и племянницу с почтением, подобавшим их благородному званию. На следующий день ле Мутье скорее следовал за ними, чем сопровождал, на гулянья и в публичные места. Через несколько дней Луизу отвезли в Благовещенский монастырь, где, несмотря на строгость монастырских правил, несколько смягченную, правда, для пансионерок, девушка чувствовала себя счастливой тем, что здесь она в обществе своих сверстниц.
Что касается баронессы де Сен-Сернен, освободившейся от племянницы, она тратила все свое время на то, что бегала по передним вельмож и хлопотала об увеличении своей маленькой пенсии. Написала прошения многим знатнейшим лицам двора для того только, чтобы получить в ответ несколько писем от секретарей короля, королевы или принцев и по возвращении показывать их в подтверждение своих отношений со знатными лицами. Наконец выехала из Парижа, поблагодарив ле Мутье за гостеприимство и купив у него, разумеется в долг, несколько изделий из дорогих мехов, желая удивить и возбудить зависть всех щеголих Туреня и Туренской провинции.
Такова вкратце история первых годов мадемуазель Машо де ла Порт. Понятно, что в своем рассказе королю Луиза представила свою тетку вовсе не в том виде, в каком следовало, поскольку не знала о ее интригах и всегда говорила о ней с почтением и уважением.
Слушая ее, король прельстился простосердечием и откровенностью рассказчицы. С этого дня он стал ездить в монастырь уже чаще; привык видеться с девушкой и не замедлил сделать ее почти поверенной тех задушевных разговоров, которые вел с мадемуазель ла Файетт. А он решался говорить с ней и о своих домашних делах, и о делах государства. Благодаря, быть может, молоденькой пансионерке бедняжка ла Файетт высказывала, как и прежде, свои мнения, давала советы, и король соглашался с ними. Таким образом, в присутствии уже двух юных подруг он дошел до того, что не стеснялся вполне изливать свои сердечные чувства, жалуясь и сетуя на свое положение, и это стало для него одним из сладких моментов жизни. Жаловался на свою мать, Марию Медичи, которую