– Белое знамя слишком непопулярно; ведь это было штандартом Вандеи и знаменем эмиграции! – заметил Фуше, вспоминая о своем былом якобинстве.
Совещание грозило перейти в спор. Талейран поспешил вернуть спорящих к действительности.
– Да оставим, господа, в покое кандидатов и цвета знамени, – сказал он, – в настоящий момент нам необходимо заняться регентшей и ее сыном. Что нам с ними делать?
– Присутствие Марии‑Луизы и ее сына вблизи войск и среди солдат национальной гвардии, из которых многие сильно экзальтированны, представляет собой большую опасность, – заметил архиепископ Прадт.
– Пребывание сына Наполеона в Париже является препятствием к принятию решения совместно с союзниками, – прибавил Дальберг.
– Надо во что бы то ни стало избавиться от наследника империи и его матери! Но мирно, без насилия… – сказал Витролль.
Смущенный ропот присутствующих последовал за этим замечанием.
– Раз мы все согласны в необходимости будущего отъезда императрицы и ее сына, – продолжал Талейран, – отъезда, который даст возможность народу свободно высказать свои истинные чувства и пожелания, а нам предоставит свободу действий и переговоров с союзниками в целях наилучшего обеспечения мира и спокойствия в стране, то мне кажется, что мы должны посоветовать ее величеству удалиться из Парижа. Для передачи ей этого совета у нас, к счастью, имеется преданный помощник, пользующийся громадным влиянием на ее величество.
– А кто это? – осведомился Витролль.
– Граф Нейпперг. Я попросил его содействовать нам, и он обещал мне сделать все, что в его власти, чтобы помочь нам в том предприятии, которому сочувствует, между прочим, также и его августейший повелитель, император австрийский.
– А когда можно будет повидать этого Нейпперга? – осведомился архиепископ Прадт.
– Он