Эта удивительная дружба длилась почти полвека. Теперь гризли стал старым, очень старым… Наконец пришла весна, когда он все дольше и дольше лежал, прислонившись к стволу сосны, а к концу лета почти не вставал со своего места, если не считать коротких прогулок за ягодами или же к ручью, чтобы напиться; сил охотиться за форелью у него уже не хватало.
Листья быстро желтели, краснели, и лес заиграл волшебными красками осени – была пора индейского лета[3]. В дымке тумана суровые очертания гор вырисовывались мягче. Как-то раз перед самым листопадом, когда медведь лежал, прислонившись к стволу дерева, и прислушивался к тихим напевам ветра, игравшего среди ветвей, загадочная привольная прерия, которой он так часто любовался, показалась ему как бы застланной туманом и более далекой, чем всегда. Он очень устал в тот день… Но вот он почувствовал чудесный покой во всем теле, и его стало клонить ко сну… Широкая равнина поблекла и исчезла. И шепот сосны звучал все тише и тише, как будто доносился откуда-то издалека, пока, наконец, не замолк.
Медведь умер.
Горькая судьба была у старой сосны: все, кто ее любил, умирали, а она продолжала жить в печальном ожидании, что последний из друзей умрет… И вот она стояла одна на горном перевале, суровая, как бессменный часовой.
После смерти медведя орлы свили гнездо на ее вершине – король и королева воздушного пространства. Они кружились высоко над скалами с удивительной легкостью; парили в поднебесье, описывая все более и более широкие круги, поблескивая крыльями в лучах солнца. Каждый год у птиц появлялись орлята, и гнездо на вершине сосны с его молодыми обитателями было предметом постоянной заботы двух королевских птиц. И сама сосна оберегала их, пока, наконец, сотню лет спустя гнездо не опустело. Но прилетела другая орлиная пара. С тех пор орлы всегда гнездились на этом дереве.
Сосна все старела и старела, все шире и шире разрастался ее ствол. Рана на стволе, нанесенная медведем, зажила, но не совсем – на том месте выступал шрам, он так и остался навсегда. Ее великолепная пурпурно-красная кора становилась все толще, а громадные ветви – более сучковатыми и широко распростертыми; с годами корни разрастались и крепли. В ясное летнее утро восходящее солнце освещало толстую, изрезанную глубокими морщинами кору и согревало дерево живительным теплом. Когда утренний ветерок набегал и играл среди ее иглистых ветвей, казалось, что они шептали и напевали тихую песню благодарности владыке жизни – Солнцу.
Индейцы, кочевавшие в прерии у подножия Скалистых гор, тоже поклонялись Солнцу. В их представлении Солнце не только давало жизнь, но и помогало бороться за жизнь. Оно сгоняло зимний снег и заставляло расти травы и цветы, чтобы украсить