Сцена, на которую смотрели с вершины корабельной мачты наши друзья, на этот раз была поразительно прекрасна. Все огромное пространство, которое только в состоянии был обозреть глаз, покрыто было островами и ледяными полями всех форм, какие только воображение может себе представить. Одни возвышались над водой в виде небольших пиков и башен, другие имели форму арок и куполов, иные представлялись разломанными и походили на развалины старых пограничных крепостей, между тем как некоторые были ровны и гладки и представлялись как бы полями, покрытыми белым мрамором. А тишь была такая, что океан, по которому они плыли, походил на полированную стальную плоскость, на которой играло солнце во всем своем ослепительном блеске. Вершины маленьких островов были чистого белого цвета, а бока тех, которые были выше, – нежно-голубые, что придавало картине особенный блеск, делавший ее совершенно волшебной.
– Это далеко превосходит все, что я когда-нибудь представлял себе, – воскликнул Синглтон после долгого молчания. – Теперь я понимаю, отчего писатели говорят о некоторых картинах, что их невозможно описать. Не правда ли, что это похоже на сон, Фред?
– Так, – отвечал Фред серьезно, – я старался перенести себя воображением в другой мир, и я почти преуспел в этом. Когда я долго и напряженно смотрю на лед, то я почти готов думать, что передо мной улицы, дворцы и соборы. Я никогда не испытывал такого сильного желания иметь крылья: тогда я мог бы перелетать с одного острова на другой и осматривать со всех сторон и эти голубые пещеры, и эти блестящие башни.
– Это, правда, увлекательная фантазия, и нельзя сказать, чтобы неестественная, Фред.
Между тем как они сидели, наслаждаясь таким образом северной картиной, поднялся ветер и всколебал поверхность моря, и «Дельфин», который стоял до сих пор неподвижно в одном из бесчисленных каналов, медленно стал пробираться между ледяными островами. Ветер между тем усиливался, и становилось невозможным избежать столкновений с плавающими массами; но корабль хорошо был вооружен для борьбы с ними, и хотя он и пошатнулся под ударами и подался раза два назад, но потом опять двинулся вперед и храбро пошел через ледяные груды. Через час или два они еще раз очутились в сравнительно открытой воде.
Вдруг раздался крик из «вороньего гнезда»:
– Кит!
В одно мгновение все на корабле засуетились, как будто получили электрический удар.
– Где? – закричал капитан.
– В подветренной стороне, сэр, – продолжал тот же голос.
Скоро тишина и спокойствие на корабле сменились состоянием чрезвычайной оживленности и некоторого замешательства. Вид кита, как греческий огонь, подействовал на расположение всех находившихся на корабле.
– Вот он, кит, – повторил человек с мачтового топа.
– Мы, кажется, прямо на него плывем? – спросил капитан.
– Держите