И увидел цепочку парных жёлтых огоньков.
– К бою! – заорал он.
Но было поздно. Под зловещий шелест мёрзлых листьев, волки набросились на оцепеневших троглодитов. Почти никто не успел оказать сопротивления. Звери прыгали на врагов, сбивали с ног и только прикусывали горло – так, чтобы брызнула кровь, – а потом сразу бросались на следующих. Из всего отряда Борка к тому времени едва ли набралось бы четыре десятка солдат, а после волчьей атаки из них и половины-то не осталось. Они удирали к полыхающим троглодитским кострам, и их подгонял торжествующий дружный вой.
Серый Вихрь подошёл к дубу и лизнул обезображенный ствол:
– Ты звал меня. Я опоздал.
– Нет, я ещё поживу, – беззвучно ответил дуб.
– Ночь. Наше время. Мы отомстим.
Вожак втянул холодный воздух влажными ноздрями. Пахло кровью, древесиной и дымом. Волки потрошили добычу. Добычи было вдоволь. А Серый Вихрь испытывал отвращение – слишком долго он жил с Григорием. Он призвал продолжить битву в ущерб еде, и волки послушались. Стая вытянулась в цепочку и двинулась на свет костров.
Не одни волки вышли на битву за лес в эту ночь. К Дубовому логовищу в центре Лещинного леса стягивалось всё зелёное воинство. Григорий звал на помощь. Его лес погибал, и этот лог был последней линией обороны. Если пройдут враги этот низменный, заросший и запутанный район леса, то выйдут в светлые березняки, где одни поляны. Там и до хором рукой подать. А в хоромах уж не обороняться придётся, а погибать.
В логовище сохранились с незапамятных времён остатки языческого капища – так язычники, поклонявшиеся силам природы, называли свои храмы. Круглая поляна, никогда не зарастающая густой травой, в центре её – небольшой холм в окружении древних, потрескавшихся деревянных идолов, а по окружности поляны – ровный строй дубов, да таких ещё крепких, будто и не стояли они здесь больше тысячи лет. Некоторые лещане время от времени наведывались сюда, говорят, тут можно излечиться от тяжёлых недугов, если душа не гнилая – добрые духи помогут. Ясными ночами небо словно объемлет поляну, звёзды приближаются и даруют своё благоволение, и если человек тянется к добру, он обязательно откроет себе что-то прекрасное: или веру в грядущее чудо, или новый светлый путь, или ощущение забытого счастья. Однако в тёмные, смутные ночи (а особенно в туман) оставаться тут не следует, ибо силы природы питают не только доброе, но и враждебное человеку волшебство. Холм под охраной идолов таит в себе неведомое – нечто сродни отголоску изначального слова, или остатку первого из первых творений, которое было ещё более несовершенным, чем существующий мир. То было капище Сварога.
Дубовое логовище поджидало троглодитскую орду. Прокл Отшельник поведал Григорию, что древнему капищу суждено воспрянуть в этот раз и свершить нечто небывалое, но что именно – никто не знает. Григорий хмурился и возражал: мол, не следует беспокоить могущественные и неведомые силы. Но он смирился, когда понял, что