– Никак нет, г-н генерал, тихо…
Что-то не так, не так, что же? – Генерал невольно дернул гирю вниз. Часы, чуть напрягшись, издали натяжный скрип и на миг остановились. – А-а-а – простонал генерал, – нет, нет, нет… Но часы, вспомнив свое благородное происхождение, вновь уверенно вступили в жизнь. – Да-а, многозначительно протянул генерал, будем жить, но поникшим голосом добавил: долго ли…
…Стая голодных, ободранных собак все ближе подбиралась к нему. Самый крупный пес с подранной мордой, по всей видимости вожак, с неуверенностью начал все настойчивее покусывать ногу Ганса. Выхватив блестящий от масла новенький вальтер, он начал без разбору палить в собак и в ужасе закричал. От дерева к нему потянулись сучья и начали его душить… Проснувшись в холодном поту, он увидел доктора, который испуганно взирал на него.
– Степанченко! С вами все нормально?
– Лучше некуда, я в нормальной форме!
– Одевайтесь, вас ждут…
Во дворе госпиталя стоял черный opel, взглянув на который, Ганс ахнул от удивления. Автомобиль был один в один с тем, на котором его везли на секретный аэродром. Задняя дверь заботливо распахнулась. – Что же вы медлите, уважаемый! – на чистом немецком языке изрек голос из машины. Душа Ганса в ужасе ушла в пятки, а на висках выступил пот. Быстро переборов дрожь, он уверенно подошел к машине, и воспользовавшись неожиданным гостеприимством, удобно расположился в салоне. Сидящий впереди справа от водителя человек в гражданском, кивнул в сторону водителя: – это шутник наш, Николаша, не напугал вас, Василий Петрович? При этом он с хитрецой поглядывал то на Ганса, то на водителя. – Николаша пять лет учился в Ленинграде, на кафедре немецкого языка. – А вы, Василий, коренной ленинградец? Наступила томная пауза и человек в гражданском, усмехнувшись, подкурил папиросу. Тут Ганса объяла настоящая паника. Он абсолютно не был готов к такому повороту событий. Его задание состояло из предельно простого исполнения: ликвидировать Заговоренного. Но кто же знал, что мастер по прыжкам с парашютом, лейтенант секретной службы Ганс Шнафдер, совершивший множество прыжков с разных высот и при любой погоде, включая грозу и густой туман, мог так неудачно приземлиться, растеряв всю свою амуницию. – Да, я из Ленинграда. – спокойно сказал он, а сам с тревогой подумал: что же будет дальше? Человек в штатском, словно прочитав его мысли, сказал: – Сейчас мы с вами поедем в отдел, Василий Петрович, и поговорим. – Трогай, Николаш…
Ганс зашел в просторный кабинет, сопровождаемый своим недавним собеседником. – Товарищ полковник, вот и наш загадочный археолог из Ленинграда, очень желает с вами поговорить. Подмигнув Гансу и слегка похлопав его по плечу, вышел, оставив их наедине. Это был просто огромный кабинет, который по своим размерам напоминал один из залов Эрмитажа, которым он был очарован еще с детства, когда его отец – немецкий инженер международного уровня, зачастую брал сына с собой, в Ленинград, в частые командировки. Первое, что поразило Ганса – это огромный портрет вождя мирового пролетариата,