Вдруг толпа абитуриентов оживилась:
– Идут, а ты чуть не проспал, – откуда ни возьмись, появился рядом вездесущий Ален. – Вот было бы смеху!
– И не мечтай, – ответил ему Томас, как ни в чем не бывало поднимаясь на ноги и активно приводя в порядок свою помятую и запылившуюся одежду. – Выспимся в Арогдоре.
Достопочтенная комиссия, состоящая из двух возвышающихся над толпой громадных рыцарей в ранге центурионов, судя по бронзовым жетонам на груди, и того же тщедушного ректора Исаака Ньюртона, быстро продвигалась к заветной двери в Академию мимо умолкших вчерашних выпускников Школы, уважительно освободивших для прохода узкий коридор.
Проходя мимо заспанного Томаса, спросонья едва отдающего отчет в происходящем, Ньюртон вдруг сделал раздраженное лицо, фыркнул и встал напротив. Офицеры в недоумении тоже остановились, как и вся толпа, замерев в томительном ожидании. Бывший селянин почувствовал что-то неладное, и в его глазах внезапно потемнело, а перед взором забегали белые огоньки. Ректор с явным презрением и весельем смотрел на него снизу своими маленькими глазами из-под непропорционально огромного лба. Казалось, если молчание продлится еще хоть одно мгновение, то сердце Томаса полностью остановится от страшного предчувствия.
– Ты что здесь делаешь? – пропищал насмехающийся голос.
– Не понимаю…
– Еще раз спрашиваю: что ты здесь делаешь?
– Я пришел поступать. Рыцари… Академия…
– Ты не можешь сюда поступать, – холодно отрезал Ньюртон, отчего вся толпа ахнула, а Томас отшатнулся назад. – Ты пришлый. Тебе запрещено уставом Академии и по требованиям безопасности Парфагона.
Всегда спокойный Томас даже не заметил, как волнение молниеносно сменилось гневом и агрессией:
– Что вы говорите?
– Ты, правда, этого не знал?
– У меня же есть необходимая оценка!
– Это пра-ви-ла и за-ко-ны, мой глупый друг. Иди домой и прекрати поддерживать запрещенную мутацию. Это разрешено только настоящим ры…
Ньюртон не успел договорить, получив страшный и гулкий удар твердым, словно кремень, кулаком в свою хрустнувшую крохотную детскую челюсть, отчего, аки легкое воробьиное перышко, отлетел на руки удивленных вчерашних школьников, где по-девичьи смешно ахнул и потерял сознание, а может, и просто сделал такой вид. Опытные и сильные офицеры тут же бросились на озверевшего Томаса, не дав ему забить ректора до смерти, и, несмотря на ожесточенное сопротивление, легко повали его на прогретую солнцем брусчатку, плотно прижав шею мечом и проткнув ее чувствительную кожу. Ален хотел было броситься на помощь окровавленному другу, но был остановлен другим лезвием, внезапно появившимся у его растерянного и шокированного лица.
Проведя пару томительных недель в сырой Башне заточения, находящуюся как раз в здании Рыцарской академии, которая помимо подготовки