Как только Карен отворила калитку в сад, Кенцо помчался к забору и стал лаять на дом соседей. Это был странный день. В воздухе пахло грозой, и уже с самого утра было очень жарко, но солнце не светило, небо было свинцовым, и дул сухой, шквалистый ветер.
– Сегодня еще будет приличная гроза, – предположил за завтраком Вольф, прежде чем с последним куском во рту ринуться из дома, чтобы попасть на какую-то консультацию, к которой он готовился уже два дня, потратив на это сверхурочные часы и приезжая домой почти в полночь. Он избегал встреч со своей женой. Карен не знала, почему муж это делал, и, конечно, он сразу же блокировал любую ее попытку спросить его об этом.
Причинял ли он ей этим боль? Карен не могла ответить. Поскольку ее жизнь проходила под куполом одиночества и тревоги, она уже едва могла фильтровать отдельные обиды. Поведение Вольфа тонуло в ее всеобъемлющем жизненном кризисе, становилось его частью и сливалось воедино со всей ее печалью, в которой она изо дня в день пребывала.
Кенцо не прекращал лаять, и Карен, которая только что села на диван в гостиной, подперев голову руками, поскольку опять чувствовала, что ей не справиться со всеми задачами предстоящего дня, с трудом заставила себя подняться. Предстоящий день… Было уже половина третьего, а что она, собственно, сделала за это время? По существу, ничего. Сварила обед для детей – из замороженных продуктов, потому что не успела закупиться. Дети потом отправились с друзьями плавать, и Карен, как всегда, удивилась энергии других людей.
Кенцо лаял. Он уже в течение трех дней лаял на соседский дом, как только ему удавалось попасть в сад.
Почему же Кенцо, этот кроткий, спокойный пес, вдруг превратился в обычную брехливую собаку? Его хозяйка вышла на веранду.
– Кенцо! Кенцо, иди сейчас же в дом!
Пес повернул к ней голову, вильнул своим коротким, обрубленным хвостом, а потом снова повернулся, подпрыгнул вверх у забора и завыл.
– Кенцо, хватит. Замолчи и иди ко мне! – рявкнула Карен.
Боксер даже внимания на нее не обратил. «Да и почему именно его должны волновать мои желания?» – подумала хозяйка. Вольфа и детей это тоже не волнует…
С прилегающего участка с другой стороны послышался рассерженный голос старой женщины:
– Каждый день один и тот же театр! Я больше не намерена это слушать! Вы не можете приучить свою собаку молчать?
Карен уже хотела проигнорировать бранящуюся старуху, скрыться в доме и с грохотом захлопнуть за собой дверь, но тут же вспомнила, как важно было для нее с самого начала жить в согласии с соседями. Ей стоило больших усилий, чтобы подойти к забору и улыбнуться в злое лицо стоявшей напротив пожилой дамы.
– Добрый день. Мне очень жаль, что моя собака вас потревожила, но…
– Летом я ложусь на террассе, чтобы вздремнуть после обеда, – проворчала старуха, – и это совсем не похоже на идиллию, если рядом постоянно лает собака.
– Я просто не знаю,