Аджеб и несколько сановников переглянулись и явно занервничали: похоже, последние слова эрпатора окончательно вывели их из равновесия. Верный фараону чати Хану, стоя чуть в стороне от остальных, внимательно наблюдал за происходящим в зале и, судя по всему, тоже давно уже определил, кого из чиновников уверенно можно отнести к сторонникам Верховного жреца.
Начавшееся рано утром заседание государственного совета продлилось до полудня, после чего фараон объявил о его окончании и распустил чиновников. Сам же отправил слугу за Эйе.
Эйе с самого утра пребывал в волнении: чем закончится государственный совет? Примут ли советники и чиновники предложение фараона? Распознает ли повелитель сторонников Ранеба? Не в силах унять нарастающие тревогу и беспокойство, жрец распластался подле священного алтаря, и в тиши храма зазвучала его молитва Осирису о снисхождении и помощи фараону:
– О, великий Осирис, потомок могущественного Ра! О, повелитель царства мертвых! Помоги фараону Аменхотепу! Ибо тебе как никому другому ведомо, что такое предательство… Не дай предателю Ранебу сохранить и упрочить и без того огромную власть над соотечественниками!..
Слуга фараона, войдя в священный зал и увидев распластавшегося ниц жреца, робко произнес:
– Прости меня за вторжение, о, жрец! Фараон желает видеть тебя…
Эйе встрепенулся, поднял голову и спросил с придыханием:
– Совет завершился?
– Да. Я видел, что все вельможи покинули зал, в котором обычно проходят заседания советов.
– Хорошо, можешь возвращаться во дворец, – сказал жрец, успокаиваясь и поднимаясь с пола. – Передай владыке, что я скоро прибуду к нему.
Юноша невольно ощутил преклонение перед этим сильным и умным человеком. Он был достаточно смышленым пареньком: мало что ускользало от его цепких глаз и чутких ушей. В том числе обрывки фраз, небрежно роняемые на ходу царедворцами: многие из них прочили жрецу Осириса огромную власть в будущем, ибо он пользовался безграничным доверием фараона. Да уже то, сколь ловко Эйе устроил брак своей дочери, красавицы Нефертити, с младшим сыном фараона, наглядно свидетельствовало о его дальновидности, предприимчивости и недюжинных способностях.
Слуга почтительно поклонился жрецу и нехотя покинул прохладу храма, сменившуюся за его стенами душной жарой Инебу-Хеджа.
Эйе сменил тунику, нацепил сверху массивное золотое ожерелье, застегнул на руках золотые браслеты, усыпанные драгоценностями.
Храм Осириса находился сравнительно недалеко от дворца, но, дабы не проделывать