И я верю, что он действительно где-то на Луне, меряет секундами оставшийся воздух – и Шаттл вот-вот улетит с другой стороны Луны…
Как это случилось? Не знаю. Знаю, что Мефодий сказал правду – я чернокнижник и дела мои черны.
Я бросил «физику» на стол. Медленно повернулся к окну, продолжая уголком глаза следить за учебником. Почему? Я что, ждал, что книжка запрыгает по столу или взлетит на воздух? Или просто возьмет – и исчезнет, как будто ничего и не было? Не знаю.
Я высыпал на стол содержимое Олежкиного портфеля и прищурился, так, что контуры предметов стали размываться. День клонился к вечеру. Я прищурился еще сильнее – и вокруг предметов появился зеленоватый контур, аура. У всего есть своя аура, я про это читал. Вот только раньше не видел сам. Зеленый контур отчертил шторы и стол и все, что на нем. В окне над столом белый шарик солнца застрял в нижних ветках дерева. И вдруг я заметил, что не у всех книг контур зеленый. Контур учебника физики горел черным – и стал чернее, когда я на него посмотрел. И тут книга распахнулась. Зашуршала бумага, будто ветер подхватил… над книгой взметнулось черное пламя. Я распахнул глаза. Пламя не исчезло. Оно тянулось вверх, пританцовывая, разгораясь, разрастаясь, вот-вот перепрыгнет на другие учебники.
Я рванул дверь на балкон, притащил из кухни спички и начал чиркать, поджигать страницы прямо на снегу за балконной дверью. Рвать учебник рука не поднималась – а вот жечь, – за милую душу! Учебник никак не разгорался. Я метался по комнатам, прислушивался к телефону, рвал какие-то билеты, найденные в карманах… конечно, этого оказалось мало. Вытряхнул свои тетрадки и начал рвать из них листы. Пламя, наконец, вспыхнуло и красный учебник физики с распростертыми страницами весело затрещал, расцвел лепестками настоящего пламени, чернея и рассыпаясь в пепел на глазах.
И тут снова зазвонил телефон.
– Эдик, это Олег! Я тут, я что хотел сказать… мой портфель у тебя?
– А ты где?
– Я… ну, я, в общем, в спортзале уснул нечаянно…
– Ты уверен?
– Что нечаянно?
– Что уснул…
– Эдя …а мой портфель?
– Заходи.
Я положил трубку и привалился к стене.
Потом отвалился от стены и включил на полную громкость «Войну миров» Джеффа Уэйна. О, как я скакал! Как я орал! Мама обязательно вспомнила бы наших с папой диких предков – поэтому я никогда при ней не буду скакать! Но сейчас!
Еле слышно пробубнил дверной звонок. Я распахнул дверь и кинулся обнимать Олега. Он таким меня никогда не видел.
И вот я кружу моего друга по комнате, с него шапка слетела, шарф на морду наехал – а я кружу и хохочу.
Олег постепенно начал оживать и подергиваться, пытаясь вырваться. И замер, уставившись в одну точку. Я проследил за его взглядом – в прихожей топталась Сырбачева.
– О,