– Вы… Вы знали?
– О, Магия Великая, – хмыкнул Фолди, выбираясь из-за стола, – это сделалось известно ещё за две недели до ареста госпожи, но держалось в секрете между мною, Его Величеством, первым министром и начальником полиции.
– Такая быстрота… – восхищённо выдохнул Миллет Фест, готовый простереться перед начальником в пыли.
– …и Вам бы не помешала, – прервал его Фолди. – Пока я буду отсутствовать, займитесь папкой №28 и проявите весь свой талант…
– Обязательно, Ваше Превосходительство! – вытянувшись по струнке, по-военному отрапортовал Миллет.
Не удостоив больше никого из них ни единым словом, Фолди неслышно выскользнул из кабинета и бесшумно притворил за собою дверь. Байна отставила поднос и тоже заторопилась уйти, не зная, прилично ли замужним женщинам оставаться наедине с посторонними мужчинами. Её дрожащие пальцы быстро схватились за полированную ручку двери, ещё хранящую на себе след прикосновения Фолди.
– Госпожа! – остановил её умоляющий голос Миллета Феста. – Госпожа, пожалуйста, не уходите!
– Извините, господин Фест, – заикаясь, забормотала Байна, – но я не могу… это неправильно…
– Госпожа, если бы Вы знали, что я две недели уже не разговаривал ни с кем, кроме Вашего супруга, Вы не были бы ко мне столь жестоки, – грустно усмехнулся Фест. – Даже не думайте, у меня нет в мыслях ничего дурного! Просто… понимаете, глядя на Вас, я осознаю, что Вы тоже одиноки. Может, Вы согласитесь поговорить со мной как с несчастным, которого работа вынудила отказаться от любых привязанностей?
Байна подозрительно всмотрелась в это честное, открытое лицо, настолько бледное, что создавалось впечатление, будто его никогда не касались ласковые солнечные лучи. Если бы любой другой мужчина обратился к ней с подобным возмутительным предложением, она призвала бы на помощь всю свою гордость и прошла мимо. Но в глазах Миллета она не увидела ничего, кроме одиночества. А это чувство тоже было ей хорошо знакомо. Несмотря на то, что она ходила в любимицах Королевы и купалась в любви всего двора, ей было так тоскливо… Эти разряженные, улыбающиеся господа и дамы не могли заменить ей внимания единственного человека, одно участливое слово которого оживило бы её сердце. Она понимала Миллета Феста как никто другой.
Неловко улыбаясь, она вернулась на своё место и вновь поставила поднос на колени. Её пальцы ловко запорхали над баночками с лечебными травами. Миллет, вытащив из-под вороха одинаковых пухлых тёмно-синих папок невысокий табурет, поставил его на приличном расстоянии напротив банкетки и уселся, с сосредоточенным видом покусывая перо. Его взгляд был сосредоточен на документах, заняться которыми приказал суровый начальник. Но, даже сидя в той же позе, что и Фолди, наклоняясь над бумагами в точности как он, Миллет всё равно оставался самим собой. Искоса наблюдая, как он что-то торопливо пишет, Байна заметила, что волосы его уложены так же, как и у министра.