«Господи! Как переживет смерть отца мама?» – промелькнула мысль в детской голове, другие мысли побежали по серым клеточкам, и Сережка не сразу понял речи доктора, надтреснутым говором объяснявшему ему что-то.
–… слабое сердце, мы все знали …, вот и не смогла пережить утрату…. …помочь не могли….
Словно через вату слова доносились к мозгу. Часть из них терялась вместе со смыслом сказанного. Все внутри Сергея заледенело, обернулось застывшей смолой. Слез не было, только при шаге, сделанном к веранде, все тело повело, а в голове как будто кто-то выключил свет.
Просто темнота, просто благодать! Не надо ничего, ничего не надо! Необъяснимая сила выхватила его из небытия и потащила к свету, заставила перестать упираться и бороться с ней. Не хо-о-чу-у! Пусти-и-и! Сила без слов вытолкнула его на поверхность и отступила, предоставив самому решать свои проблемы.
Понял, что лежит на кушетке в гостиной, а вокруг него раздавались знакомые голоса. Не открывая глаз, прислушался к разговору находящихся в комнате людей.
–Он когда очнется? – адресованный доктору вопрос пропитался командными нотками.
–Ну, вы же сами все видели, товарищ полковник. Нашатырь не помог. Я уж думал, что у него как у матери, сердце слабое. С непрямым массажом побоялся. Пульс еле прощупывался, давление низкое, шестьдесят на ноль. Зрачки расширены. Я ему два куба кордиамина ввел, потом еще и кубик кофеина. Не волнуйтесь, скоро придет в себя.
–Ох, Вениамин Витальевич, ты посмотри, посмотри как он?
Сергей почувствовал, как на его руку наматывают повязку, потом услышал звук ручного насоса и руку сдавливают мягкие матерчатые тиски.
–Я же говорил, скоро придет в себя.
–Дальше-то, делать, что с ним будем? Теперь ни отца, ни матери, родни и то нет.
–Как так? – послышался шелковый голос замполита.
–Я личное дело смотрел. Нина, детдомовская. Виктор последний в роду, казак с Кубани.
–Последний перед нами лежит, – поправил командира замполит. – Нам с вами, Николай Иванович, скорей всего, этого последнего тоже в детдом пристроить придется. У нас в Советском Союзе такие заведения, лучшие в мире. Не дадут погибнуть.
–Ты такие речи особисту плети, ваш общий хлеб. Мне про это не говори. Ты своих детей в такое заведение отдашь?
–Ну, и что вы предлагаете?
–Пока не знаю. Распорядись, пусть цинковый гроб солдаты снова на ЗИЛок погрузят. Отвезешь в гарнизонный клуб. Нечего парня рядом с погибшим отцом на ночь оставлять. Никанорычу скажи, пускай в холодной у доктора Нину измерит, и гроб для нее сварганит. Завтра гарнизон простится с усопшими, захороним, вот тогда и подумаем.
–Понял, есть! Вы как всегда правы, Николай Иванович.
–Он приходит в себя, – оповестил доктор.
–Ну, ты как, Сергей?
Сережка исподлобья глянул вслед замполиту.
–Нормально, – сам же и не узнал своего охрипшего голоса.
–Ну-ну! Тут