– Да что ж тут такого?
Калина Иванович, который сам никогда не пил, раскричался на Голованя прокурорской речью:
– Ты понимаешь, паразит, что значит советская власть? Ты думаешь, советская власть для того, чтобы ты самогоном наливался?
Головань неловко поворачивался на шатком и скрипучем стуле и оправдывался:
– Да что ж тут такого? Кто не пьет, спросите… У всякого аппарат, и каждый пьет, сколько ему по аппетиту. Пускай советская власть сама не пьет…
– Какая советская власть?
– Да кажная. И в городе пьют, и у хохлов пьют.
– Вы знаете, кто здесь продает самогонку? – спросил я у Софрона.
– Да кто его знает, я сам никогда не покупал. Нужно – пошлешь кого-нибудь. А вам на что? Отбирать будете?
– А что же вы думаете? И буду отбирать…
– Хе, сколько уже милиция отбирала, и то ничего не вышло.
Он наклонился ко мне и зашептал:
– И милиция пьет, за две бутылки первача кажного купить можно.
На другой же день я в городе добыл мандат на беспощадную борьбу с самогоном на всей территории нашего сельсовета. Вечером мы с Калиной Ивановичем совещались. Калина Иванович был настроен скептически:
– Не берись ты за это грязное дело. Я тебе скажу, тут у них лавочка: председатель свой, понимаешь, Гречаный. А на хуторах, куда ни глянь, все Гречаные да Гречаные. Народ, знаешь, того, на конях не пашут, а все – волики. От ты посчитай: Гончаровка у них вот где! – Калина Иванович показал сжатый кулак. – Держуть, паразиты, и ничего не сделаешь.
– Не понимаю, Калина Иванович. А при чем тут самогонка?
– Ой, и чудак же ты, а еще освиченный[77] человек! Так власть же у них вся в руках. Ты их краще не чипай,[78] а то заедят. Заедят, понимаешь?
В спальне я сказал колонистам:
– Хлопцы, прямо говорю вам: не дам пить никому. И на хуторах разгоню эту самогонную банду. Кто хочет мне помочь?
Большинство замялось, но другие накинулись на мое предложение со страстью. Карабанов сверкал черными, огромными, как у коня, глазами:
– Это дуже[79] хорошее дело. Дуже хорошее. Этих граков[80] нужно трохи той… прижмать.
Я пригласил на помощь троих: Задорова, Волохова и Таранца. Поздно ночью в субботу мы приступили к составлению диспозиции. Вокруг моего ночника склонились над составленным мною планом хутора, и Таранец, запустивши руки в рыжие патлы, водил по бумаге веснушчатым носом и говорил:
– Нападем на одну хату, так в других попрячут. Троих мало.
– Разве так много хат с самогоном?
– Почти в каждой: у Мусия Гречаного варят, у Андрия Карповича варят, и у самого председателя Сергия Гречаного варят. Верхолы, так они все делают, и в городе бабы продают. Надо больше хлопцев, а то, знаете, понабивают нам морды – и все.
Волохов молча сидел в углу и зевал.
– Понабивают – как же! Возьмем одного Карабанова, и довольно. И пальцем никто не тронет. Я этих граков знаю. Они нашего брата боятся.
Волохов