Библиотека. Повести. Александр Евгеньевич Режабек

к другу, а тем более к новичкам. В сомнительных случаях для выяснения личности даже нанимали частных сыщиков. И, конечно, боже упаси, не знакомились на улицах и в общественных местах. А тут вот на тебе, на совершенно безобидной тусовке такое несчастье или, наоборот… счастье. Владик ведь даже не мог позволить себе наклониться и помочь Колибри собрать осколки. Другое дело, будь официант девушкой. Такое зачлось бы любому только в плюс. А что подумают, если один молодой мужчина начнет по пустякам помогать другому молодому мужчине? Вот-вот… А Владику, хоть он и понимал, насколько это глупо, ужасно хотелось не только избавить Колибри от необходимости выполнять какую-либо работу, но и подарить ему машину, квартиру и вообще усадить на трон и с саблей наголо охранять его царственный покой. Но в реальной жизни он только смущенно извинился и, выдавив из себя улыбку, попросил принести ему виски. И все-таки они немножко поговорили. Так, ни о чем. Женя Калибер, он же Колибри, учился на гостиничного менеджера, жил с мамой и сестрой, был не нищ, но по-московски в меру беден. Сексуальная же ориентация осталась тайной.

      Колибри на Владика никакого внимания не обратил. С такими, как он, клиентами, любящими после нескольких рюмок от скуки потрепаться, ему приходилось встречаться более чем предостаточно. А тем, в принципе, было и не важно, кто он, собеседник. Мужчина, женщина, молодой, старый, умный, глупый. Болтая, они слушали только самих себя. Хотя из вежливости, конечно, задавали вопросы, проявляли, так сказать, интерес к собеседнику. Им надо было что-то отвечать. Хотя вопросы раздражали. Кому, к примеру, какое дело, почему Колибри подрабатывает официантом? Или, вообще наглость, сколько он зарабатывает? Но потом Женя привык. И это даже стало его развлекать. В конце концов, такое общение способствовало увеличению заказанных выпивок и чаевых. Он стал рассказывать подробные завиральные истории, варьируя их в зависимости от психологического настроя клиента. Пускающим по пьяни сопли жаловался на родителей-наркоманов, лишенных родительских прав, на вынужденное проживание с раннего детства в семье дяди-тирана и прочую дребедень. Так называемым «настоящим мужикам» болтал о прерванной из-за травмы карьере боксера-легковеса и затаенной мечте поднакопить денег и открыть собственный бойцовский клуб.Клиенты хавали эту туфту за милую душу, даже обещали помочь. Но никогда на трезвую голову не помогали. Впрочем, Колибри и не рассчитывал. Причина же разговорчивости Владика была ему непонятна. Выпил он немного, говорил, как будто силой выдавливая из себя слова, выглядел смущенным, хотя, что странно, его интерес к собеседнику выглядел искренним. И Колибри, что было для него не характерно, говорил о себе хотя и достаточно коротко, но правдиво. Он действительно жил в двухкомнатной хрущевке с матерью, работающей проводницей на Савеловской дороге, и шалавой-сестрой, которая явно любила связываться не с теми парнями, почему и ходила попеременно с подбитым то правым, то левым глазом. И у Жени была мечта (правда, ей он с Владиком не поделился):избавиться