вновь засияло среди Неба-Океана
Золотой Рыбкой, чтобы мама не грустила…
Вот потому я Волкодлаку только верю!
Мне хорошо с ним, мама, так же, как с тобою…
Ну, хватит плакать, мама, а то я заною!
Кто возместит потом мне слёз потерю?
Как я хочу, чтоб ты дружила с Волкодлаком;
чтоб папа-Зверь всегда был с нами и везде —
он поклоняется тебе, мам, как Звезде!
Я тоже стать хочу любимым его Знаком…
Жаль, не Ракиней Зодиака! Ну и пусть…
Как же с Созвездьем тебе, мама, повезло!
Я стану Зверя Главным Знаком – всем назло!
Мама, ну почему в твоих глазах лишь Грусть?
Когда же Счастья Радость в маме я увижу?
Наверное, когда ему откроешь дверь?
Ты словам Зверя как мне, дочери, поверь:
«Я никогда, дочь, твою маму не обижу…»
Комментарий №0008
Ну почему, мама, мой папа не похож
на Волкодлака твоего? Совсем никак!
В нашей семье он числится мужчиной всё ж,
а Волкодлаку он – «ни друг, ни враг, а так»…
Мой папа снова от тебя, мам, отказался?
Верней, от номера смартфона твоего?
Значит, и от достоинства, мам, моего,
когда по телефону объяснить старался,
что не по адресу, мол, «волко-чмо» звонки:
такие, дескать, здесь совсем не проживают!
А «волко-чмом», мама, нарочно обзывают?
Знают когда, что не достанутся пинки?
Тогда мой папа, мама – точно! – Терминатор:
от жидкокристаллического Монстра спас
себя, тебя, мама… меня, в общем: всех нас!
Только глаза папы были – с иллюминатор…
Действительно, мне тоже было очень страшно:
такой вид папы, разумеется, пугает!
Со Зверем папа как кот с мышкою играет…
Вот только кто из них так выглядит ужасно?
А почему, мам, ты смеялась про себя,
когда в смартфон мой папа шёпотом орал
на Волкодлака твоего? Чтоб не узнал?
Так же, как ты, небось, Зверя душой любя?
Наверно, потому ты папе подыграла,
супруга подтвердив слова: «Номер – не Анны»?
Вот только вид был у тебя уж очень странный…
Ты Сообщеньем Волкодлаку «моск трепала»?
Маму, оказывается… Кымбат зовут!
И папа мой тогда, видать, совсем казах?
Зверю «джихад» устроить, видимо, Аллах
папе велел? Вот почему папа сменил пряник на кнут!
Жаль, Волкодлак как-то не очень испугался,
но вид у Оборотня был оторопевший:
слушая папу, впрямь молчал как протрезвевший:
«Ужель по-пьяни на чужой номер кидался?»
Мой папа даже имена Зверю назвал:
мамы и собственное, чтоб не ошибался
звонивший маме; вежливо так обзывался,
что материться под конец совсем устал!
И перестал мой Волкодлак маме звонить…
Правда, не сразу, только через два-три дня:
имя казахское у мамы – не «фигня»!
Да