– А я поеду сам. Учтите, штурмбаннфюрер…
– Капитан! – перебил Фрисснер.
– Я-то знаю, что вы штурмбаннфюрер, точно так же, как и двое ваших – оберштурмфюреры[17] в лейтенантских погонах… Маскарад.
– Не я это придумал. – Фрисснер пожал плечами. – Вы, кстати, тоже ходите в армейском.
– Я и говорю: маскарад.
– В пустыню поедем в гражданском.
– Это я знаю. Так вот, учтите… капитан, я еду с вами до самого конца. Вы доверяете ученому?
– Вполне.
– А я – нет. Вы, наверное, думаете, что он действительно бедная овечка? Невинная жертва гестапо?
– Я знаком с его делом. По таким обвинениям можно посадить каждого второго немца.
– Не каждого второго. Настоящее дело Замке было изъято по инициативе генерального секретаря «Анненербе»[18] Вольфрама Зиверса. Ваш Замке неблагонадежен, к тому же труслив, на допросах выдал и замазал всех попавшихся под руку, даже по мелочным предлогам. А его отец вообще был странной фигурой. Отказывался от предложений «Анненербе» по финансированию ряда его экспедиций, от других интересных проектов. Когда он поехал сюда в 1938 году, в «Анненербе» об этом даже не знали! Такое впечатление, что он пытался утаить свои исследования от рейха. И его сын, не исключено, такой же. Куда он вас заманит?
– С нами будут люди, которые знают пустыню.
– На проводников из местных я бы полагаться не стал. Добыча слишком привлекательна: машины, бензин, оружие, продукты… За ними самими нужно будет следить. Боленберг, конечно, даст вам знающих солдат, но в тех краях они не были.
– А вы? – Фрисснер не понимал, к чему клонит майор.
– Я тоже. Но я знаю человека, который был там в тридцать восьмом с Вильгельмом Замке. Его зовут Муамар.
13
Разве ты не знаешь, что у Аллаха власть над небесами и землей? И он ответил «Не знаю»
– Муамар? – Фрисснер прищурился. – Если не ошибаюсь, это имя упоминалось в работе профессора. Впрочем, я просматривал его рукописи довольно бегло…
– Мне трудно сказать. – Ягер поиграл чашкой, словно взбалтывая водку перед глотком. – Я не читан этих записок вообще. Но Муамар ходил в экспедицию со старым профессором, это точно. И места эти он знает. Иногда мне кажется, что в голове у этого араба вся карта Ливии. Со всеми ее пустынями.
– Он коренной житель? – спросил Фрисснер.
– Что?
– Я говорю: Муамар коренной?
– Тут очень трудно собрать данные о ком-либо из местных. – Ягер зло усмехнулся. – И без того скудные архивы итальянцев разворованы или уничтожены. А местные, мне кажется, даже писать не умеют.
– Напрасно вы так думаете. – Фрисснер прихлебнул из чашечки. Оказалось, что кофе остыл и приобрел противный вкус. – Я думаю, что наш профессор смог бы рассказать вам много об этом народе. И о его письменности в том числе…
– Да уж… – Людвиг потянулся. – Наш профессор… Та еще птица. За ним нужен