– Это у тебя там что? – елейным голосом спросил майор.
Тут и я заметил висящие на суках продолговатые предметы. Мы подошли. Это оказались освежеванные туши. Еще капала с тихим стуком кровь. Рядом на сучьях мы обнаружили и сохнущие шкуры.
– Что же это такое? Я тебя спрашиваю? – зарычал майор. – Где псы? Где собачки? Отвечай! За месяц три партии собак сменили. Бандиты, говоришь, шалят? А? Костюков? Отвечай! Где псы? Что ты рот разинул, как могила!
– Что ж отвечать, товарищ майор. Сами видите, – произнес могильным голосом Костюков.
– Где остальной наряд?
– В сторожке.
– А ну, пошли.
Мы очутились в грязном душном помещении. На столе валялся фонарик с треснутым стеклянным лицом. На стене висела старая серая, как из глины, шинель. Из-за стола, где на развернутой газете лежал хлеб и розовые ломтики сала, резко вскочили трое, и, отдавая воинскую честь, приложили руки к пышным, как рыжие облака, шапкам собачьего меха с кокардами на лбу.
– Так. Все ясно, – металлически отчеканил майор. – Пора нам с этой живодерней кончать. Капитан! – обратился он к своему рупорообразному помощнику, – расстрелять!..
– А теперь куда? – спросил шофер.
– А теперь и нам отдохнуть надо. Мы тоже не железные. Газуй в Управление.
Штат Управления занимал все этажи громадного бетонного небоскреба, у которого не было ни одного окна. А, может быть, окна были забронированы, и поэтому их было не отличить от однообразия стены. На площади перед зданием роились в луче прожектора лозунги и транспаранты. Визжали женщины. Качались над головами буквы на кумачовом полотнище:
«Голосуйте за народного депутата Тищенко!»
Сам Тищенко, по-видимому, был тот угрюмый изможденный мужчина, который сидел на стуле, окруженный со всех сторон своими приверженцами.
– Что делает этот человек? Что им нужно? Чего они требуют? – спросил я майора.
– Этот человек голодает. В знак протеста. Голодает он тут, не двигаясь с места, вот уже седьмой день. А требуют они – чтобы их представителя, этого самого голодающего типа, пустили в Управление, в наши ряды на должность: «истинный представитель интересов народа». Что делать – кончится тем, что мы его туда пустим. Но это нам ничем не грозит. Правда, у нас есть уже такой «представитель». Но он их, видишь ли, не устраивает! Продался, говорят. А, впрочем, я тебе по секрету, – и майор наклонился к моему уху: – этот голодающий – наш человек. Мы его в штатское переодели. Выполнит задание – капитана получит.
У мощных бронированных дверей нас ослепили прожектором и тщательно рассмотрели. После этого дверь автоматически раздвинулась, и мы вошли внутрь здания. В караульном помещении майор сдал меня коренастому старшине с широким медным лицом и приплюснутым носом. Казалось, это было не лицо, а большая бронзовая кокарда. Мне стало как-то нехорошо.
– Жрать