Какое-то время они шли молча, Грей погрузился в свои мысли. Дождь закончился и наконец асфальт у них под ногами осветил солнечный луч.
– У тебя есть деньги? – спросила Кирсти.
Обыскав карманы, он извлек фунт и несколько мелких монет.
– Немного. Тебе зачем?
– Конфеты!
Он закатил глаза, но положил монеты в ее поднятую ладонь. Несколько недель назад с ее зубов сняли скобы, и она праздновала это событие, поедая как можно больше жестких жевательных конфет. Сестра отправилась в сувенирный магазин, а Грей остался наблюдать, как над морем светит сквозь облака солнце, меняя цвет с золота на серебро, и море переливается ему в ответ. Впереди виднелась ярмарка паровых машин, совершенно пустая: никто не захотел приходить туда в дождь и сидеть на мокрых сиденьях.
Вернулась Кирсти, протянула ему бумажный пакетик кубиков со вкусом колы и несколько монет. Он взял конфету. Она приложила руку ко лбу, пытаясь защитить глаза от яркого солнца.
– Две недели, – со вздохом сказала она.
– Ага.
– Пойдем посмотрим, не показывают ли чего-нибудь более-менее приличного в кинотеатре?
Грей кивнул и двинулся за ней с побережья в сторону центральной улицы. Кинотеатр находился в сыром одноэтажном здании из шлакобетона. В программе всегда был только один фильм, и туда вмещалась всего сотня человек.
– «Скалолаз», – прочитал Грей висящий на здании плакат. – Черт подери. Я уже видел.
Кирсти пожала плечами:
– А я нет.
– Я не хочу смотреть это еще раз. И дело не в том, что я знаю конец.
Грей подошел поближе, пытаясь увидеть, поменяется ли программа в ближайшие две недели. У него за спиной стояла сестра и сосала конфету, спрятав руку в карман дождевика и совершенно не замечая молодого человека, который резко остановился на другой стороне улицы, привлеченный ее длинными ногами и каштановыми волосами, которые мягкими волнами обрамляли лицо, подчеркивая высокие скулы и узкие карие глаза, прелестные губы, сосущие конфету, спокойный, безмятежный и мягкий взгляд.
Он