Байкер сразу перехватил автомат за ствол и стал отмахиваться «калашом», как дубиной. Перемотанный синей изолентой приклад с громким треском разлетелся на куски, когда с размаху врезался в лысую башку ближайшей твари. Мутосвинья пронзительно взвизгнула, присев на задние конечности, но уже в следующий миг тряхнула головой, на которой моментально закраснел отпечаток удара, и снова кинулась в атаку.
Её подельницы бросились на Байкера с флангов. Одна из тварей вцепилась ему в ботинок, другая хотела цапнуть за бедро, но сталкер ухитрился так впечатать ей каблуком в самый большой глаз, что оттуда во все стороны брызнула мутная жижа.
С истерическим визгом пучеглазка отскочила от обидчика и чуть не села на меня толстыми, покрытыми струпьями «булками», над которыми торчал сухой, как арбузный черешок, хвостик.
Я оттолкнул свиной курдюк свободной рукой, схватил сумку с планшетом за ремень и со всей дури огрел ей мутанта по голове. Пучеглазка заверещала и рванулась вперёд. Тут бы мне оставить её в покое и переключиться на другую мутосвинью, но я поймал уродину за ногу, продолжая дубасить мерзавку почём зря. Мини-комп в сумке давно уже превратился в хлам (судя по треску и хрусту во время каждого удара), а я всё лупил и лупил бестию по спине и бокам. Мутант ревел благим матом, иногда издавая такие звуки, словно где-то стравливали избыточное давление, отчаянно лягался и вонзал острые концы передних копыт в землю, пытаясь вырваться из ловушки.
К тому времени Байкер ухитрился по самое цевье засадить автоматный ствол в глаз одной из трёх подружек. Видимо, железо добралось до мозга, потому как тварь неподвижно лежала неопрятного цвета кучей возле похожего на берёзу дерева с чёрными, скрученными в спираль листьями. Уродливые шрамы на грубой коре ясно указывали на то, что это растение облюбовал какой-то хищник: похоже, древесный ствол служил ему когтеточкой, и если судить по тому, как высоко эти царапины находились, животное превосходило размерами крупного дога, а эти собачки, когда стоят на задних лапах, ростом с человека будут.
Ещё с одной пучеглазкой сталкер бился уже на кулаках. Вернее, это он ей отвешивал тумаки, а она, то пятясь, то отскакивая в стороны, пыталась проткнуть его похожими на зазубренные гарпуны передними копытами. Ослепшая на один глаз, мутировавшая животина не могла нормально скоординировать движения: уцелевшее око было довольно маленьким, а третья гляделка, похоже, предназначалась не для зрения, а для каких-то других функций. Поэтому тварь чаще всего била в никуда и постепенно слабела. Движения её становились всё менее энергичными, а дыхание всё больше напоминало пыхтение стоящего под парами паровоза.
Но всё равно мутант оставался опасен и в любой момент мог нанести смертельную рану. А значит, Байкер должен был быстрее расправиться с ним, поскольку и сам постепенно сдавал и бил уже не так сильно и точно, как раньше.
Я вышиб ударом сумки из твари очередной