Одна из ладей, стоявшая ниже их по кромке Гостиного Поля, отделилась от берега, и десять пар весел стали выгребать на середину Волхова.
– Варяги, – определила Ласка, бросив быстрый взгляд на ладью. – А струг у них ладожской работы, новый совсем. Они снизу пришли. Я их у мытникова двора видала только что.
– Еще бы не ладожской работы! – изменившимся голосом, в котором звучали слезы, но твердо решив не дать им воли, отозвалась Загляда. – Это же Тормод струг делал. Вон и змеюги его любимые на носу. На штевне! – поправилась она.
– Вот! – Спех с гордым видом поднял палец, повернувшись к Ласке. – Мы не хуже тебя, и корабельщика знаем!
– Да оставь дитя в покое! – Загляда дернула его за рукав. – Нашел с кем тягаться. У нас на дворе тот корабельщик живет, потому мы его работу и знаем, – объяснила она девочке.
Ладья тем временем вышла на середину Волхова и направилась вверх по течению. Гребцов на ней находилось десятка два, на носу сидели три хорошо одетых светлобородых человека в коротких плащах, застегнутых бронзовыми запонами на груди. Между скамьями громоздилась гора пухлых мешков, на кольца из ивовых прутьев были нанизаны сотни куньих и беличьих шкурок, в середине стояли бочки.
Вдруг на корме ладьи началось движение, куча мешков зашевелилась и из-под нее выбрался человек. Рывком разъединив скрученные за спиной руки и отбросив остатки веревок, он попытался вскарабкаться на борт струга. Светлобородые хозяева вскрикнули и вскочили на ноги, ближние к корме гребцы бросили весла и кинулись к нему. А тот отшвырнул мешавшие ему мешки, переметнулся через борт и прыгнул в воду. Но прыжок вышел неудачным: беглец ударился головой о неведомо откуда всплывшую корягу и с громким всплеском скрылся под водой.
Течение заворачивало нос варяжской ладьи, сносило ее снова вниз. Гребцы ухватились за весла и стали подгребать к берегу. Хозяева собрались на корме и вглядывались в воду, обмениваясь непонятными восклицаниями. На берегу тоже заметили происшествие. Путники и жители городища с разных сторон сбегались к воде. Загляда ахнула и вскочила, подалась ближе, тревожно сжимая руки и не сводя глаз с воды. Ласка рядом с ней подпрыгивала, словно так ей было лучше видно. Но поверхность воды уже успокоилась, ничего не удавалось разглядеть.
– Не выныривает, боже Перуне, ведь потонет! – обеспокоенно воскликнул Спех. Скинув поршни, он вбежал в воду и поплыл к середине.
– Ой, Мати Макоши, смилуйся, помоги! Волхов-батюшка, пожалей, отдай назад! – бормотала Загляда, с тревогой наблюдая, как Спех быстро плывет к тому месту, где скрылся под водой беглец с варяжской ладьи.
Корягу тоже медленно сносило течением. Спех удачно избежал встречи с ней и нырнул. Через какое-то время он появился на поверхности, жадно вдохнул и снова исчез. Казалось, что его не было очень долго. Рыбаки уже толкали в воду несколько челноков, кто-то греб к середине, выискивая в гладкой серо-голубой воде медленно текущего Волхова одну или другую светловолосую голову.
– Как