– Да пусть остается покуда, места не пролежит, нам не в обузу! – великодушно приглашал Милута. – А там на ноги встанет и сам пойдет.
– Чем лечили? – расспрашивал Тармо Загляду. – Какая трава, какое слово?
– Как у нас лечат – клеверовый цвет заваривали, папоротниковый лист. А заговаривала так, как меня матушка моя учила: «Как на высоком своде небесном нет ни раны, ни крови, как не бывает на нем ни боли, ни треска, так бы и на челе у Тойво, сына Тармо, пусть не будет ни раны, ни крови, ни боли, ни круженья», – повторила Загляда, а Тармо прислушивался внимательно, но с недоверием.
Старейшина не отличался ни высоким ростом, ни могучим сложением, но держался уверенно и вызывал уважение даже у незнакомых людей. В его светлых волосах и бороде еще не виднелось седины, блекло-голубые глаза смотрели из-под тяжелых век через узенькие щели, но взгляд их был умным и цепким.
– Это все мало. – Выслушав Загляду, Тармо медленно покачал головой. – Ловиатар – она мать всех болезней – сильна, а вашу речь она не разумеет. Прогнать ее – вот что поможет.
Он снял с пояса небольшой продолговатый брусок с просверленной дырочкой – точило.
– Ты точило с собою носишь? – спросила Загляда. – А зачем?
Она и раньше часто видела на поясах у чудинов темный брусок, но не знала, для чего он нужен.
– Точило есть сильный камень, – со значительным видом объяснил Тармо. – Он сильнее стали. Все злые духи боятся его. И все недуги боятся. Он прогонит Ловиатар и ее дети.
– Да, точило – это камень большой силы! – подхватил Тормод, с большим любопытством наблюдавший за чудинами. – Даже у Тора во лбу сидит кусок такого камня. Не урони его, Сильф Биркин! Когда люди бросают точило, камень шевелится в голове у Тора!
Тармо метнул на норвежца короткий неприязненный взгляд. Ему приходилось терпеть ненавистного руотса, поскольку тот жил в доме Милуты, но его присутствие было неприятно Тармо. Ничего не ответив корабельщику, старейшина положил точильный брусок в решето, решето поставил на широкогорлый горшок и стал лить на него воду, вполголоса приговаривая что-то по-своему.
– Возьми эта вода и сделай отвар из твои травы, – сказал он Загляде, снова подвесив точило к поясу и передав ей горшок с водой. – Теперь сильная вода, хорошо поможет.
Загляда взяла горшок и поставила его на огонь. Милута тем временем позвал Тармо и его родичей за столы, Зиманя суетилась, выставляя все угощенья, какие успела приготовить за день: толокно, гороховую кашу, жареную дичину, похлебку из рыбы.
– Нет такого зверя на свете, какой не живет в наши леса, – говорил за едой Тармо Милуте. – Сколько зверя ты знаешь? Белка, куница, рысь, выдра, бобер, лось, олень, лиса, медведь, волк – кого ты хочешь? Мы можем дать все. Что ты привез в обмен? Я даю куницу за одну бусину, три куницы – за нож. За доброе копье дам сорок,