«Вроде, они далеки от религии? Хотя да, этот Ска – фактически, словно бог на земле» – проговорил спятивший король.
«Я сам работал на него. На Ска. Но потом постарел. Призадумался. Вспомнил. Представил. Подумал. В общем, проанализировал, короче» – сказал Тордгуаль – «Да, мы бы хотели с Бэ Дином просить вас нас приютить.»
«Вы – благородные люди?» – спросил король.
«Что?» – переспросил Тордгуаль.
«Я говорю: „Вы благородные люди?!“» – выпучил глаза король.
«Я бывший кучер. А это сын Лорда.»
«Кучер может выносить мой ночной туалет. А Лорду дозволяется жить в Главном здании. Таковы условия пребывания.»
Немного шокированный, за неимением лучшего, Тордгуаль согласился, внеся уточнения, что Бэ Дин утратил свои привилегии после революции, что, однако, не как не повлияло на предложенные королём условия.
Город Яваарсаан давно потерял былое величие государственной столицы. Когда Моккадан рехнулся после прочтения очередного внушительного фолианта, первым делом он раздал подданным оружие, во множестве доступное ранее лишь государевым людям: каждый подданный мог теперь защитить себя сам, и государевы люди были недовольны. Затем он отменил государственную собственность на жизнь фунгов, и тем самым предал забвению закон, воспрещающий фунгам самоубийство. Некоторые тяжелобольные фунги, мучения которых не снимали уже ни одни известные и дефицитные вещества, получали избавление от страданий, а религиозные деятели были недовольны: по их убеждениям, фунги должны были страдать. После этого король отменил Закон о моральной собственности на самок фунгов и разрешил им то, что осуждалось и порицалось тысячелетиями – официально оказывать услуги сексуального характера за деньги. Когда короля окончательно прозвали сумасшедшим, а сообщество стало атомарным, флегматизированным и свободомыслящим, король сделал последний шаг, на который ещё хватало его ускользающей в таких обстоятельствах королевской власти: король полностью разрешил употребление, производство и продажу любых веществ.
Улицы Яваарсаана заполнили хоругвеносцы, реднеки, государевы люди и толпы поживших в поклонении королю всю жизнь фунги. Они безуспешно кружили марши вокруг Флюгштюка, пока новая народная милиция во главе с новоизбранным шерифом не обратилась с вежливым воззванием, после которого по привычке безоружные возмущенцы сочли разумным разойтись.
Так Моккадан утратил всякую власть, его внушительный дворец превратился в пустующий музей, а общество без капли фунгской крови радикально и быстро сменило свою многовековую пирамидальную структуру.
Старомыслящему человеку могло показаться, что государство Фегурийской Долины прекратило своё существование: ни один фунг более не нуждался в крышевании государственным специально обученным человеком и имел шанс самостоятельно защищать свою жизнь и имущество. Ни один фунг более не мог быть принужденным работать