Томас слышит, как колотится в его груди сердце. Чудовищное новое знание обрушивается на него, выдавливает из легких воздух. Он ищет что-нибудь простое, часть целого, понятную ему.
– Что вы делали в Лондоне, леди Нэйлор? Для чего вам сажа той женщины?
– Для экспериментов.
– Вы ищете лекарство. От дыма.
– Да.
– Как?
Она опять смеется:
– Как? О, это долгая история. Слишком долгая для одной ночи.
Томаса охватывает паника. Паника из-за того, что сейчас он пробудится и все окажется сном.
– Но вы расскажете мне? Все-все?!
– Все, что смогу. Но не сейчас. Мне нужен отдых. – Она всматривается в его лицо, видит мольбу. – Ну ладно, еще один вопрос. Короткий.
Томас кусает губы, боясь понапрасну использовать попытку, как те герои сказок, что тратят три желания на всякие глупости. Потом вспоминает.
– Леденцы, – выпаливает он. – «Бисли и сын». Мы съели по одному, но ничего не почувствовали. Что это такое? Как они действуют?
Ранним утром Чарли просыпается от приятных снов. За окном все еще темно. Лишь через несколько минут он понимает, что один в комнате. От кровати Томаса не доносится ни звука. Удивленный, Чарли скатывается с матраса, на цыпочках бредет в темноте, пока не утыкается коленом в другую кровать. Подушка на ощупь совсем холодная. Пока он размышляет над этим обстоятельством, мимо их двери кто-то проходит с лампой. Свет проскальзывает в щель, облизывает доски и исчезает.
Когда Чарли выглядывает в коридор, источник света уже удалился на семь или восемь шагов. Человек, который держит лампу, двигается быстро. Он закрывает собой бо́льшую часть света, поэтому виден только его силуэт – темнота, обведенная лучами золота. Ярче всего ореол вокруг головы, что производит особенно сильное впечатление.
Чарли узнает ее по прическе. По мере того как его глаза привыкают к свету, Ливия обретает объем, превращается из порожденного лампой видения в более плотского призрака. Вчера наряд ее был простым, сейчас же он по-спартански скромен: фартук поверх туники по щиколотку, то и другое – ослепительно-белое. В свете газовой лампы волосы девушки приобретают медовый оттенок. В руке она держит фарфоровый кувшин.
Чарли без колебаний идет за ней, делая три шага, прежде чем осознать свое решение. Он не таится, но и не выдает намеренно своего присутствия – просто идет следом. Вокруг его ног вьется сорочка; поспевать за Ливией не так-то легко.
Она ведет его по лестницам: сначала главный пролет, потом длинный коридор с портретами, вазами, головами животных, после него – лестница поуже, под скошенным потолком. Чердак. Чарли не понимает, заметила ли девушка, что ее преследуют.