Нет, нужно сказать, что это было решение, раскрывающее душевные качества. Поскольку Сяо Цзюй не окончила полную среднюю школу и ее познания в области физики и химии практически равнялись нулю, то она с трудом понимала, как работать со спектрографом. Мастеру не хватало терпения ее учить. Она не хотела пресмыкаться и боялась утруждать кого-то, поэтому не осмеливалась попросить научить ее. Я решила лично обучить ее работе со спектрографом, отобрала часто встречающиеся типы стали и заставила ее тренироваться. Я открыла Сяо Цзюй мир хрома, ванадия, никеля, молибдена, вольфрама, марганца. В синем, зеленом и оранжевом изменении спектра первый опыт подобной работы осчастливил ее. Она радостно сгребла меня в охапку и закружила на месте. Когда я смотрела на ее улыбающееся лицо, меня переполняли самые разные эмоции, я наконец прочувствовала на себе страстную жажду жизни от человека, которого долгое время воспринимала предвзято. Малюсенький прогресс, одобрение между делом, и в ее душе постепенно ширилась надежда. Я никогда так не жила. Мне сейчас не интересно рассказывать, как закалялась воля этой глупой толстушки, да и себя я не считаю какой-то особо добродетельной. Не прошло и года, как Сяо Цзюй удалось похудеть, более того, она осталась на заводе. История отнюдь не несет в себе так называемый положительный заряд, скорее это лишь пример крайности. Я твердо уверена, что мало найдется людей, обладающих столь ужасающей решимостью. Я же могу лишь восхищаться ее несгибаемой волей. В двадцать три года я своими глазами видела, как человек на грани жизни и смерти тягается с судьбой; в ходе этой ожесточенной схватки пугает все – и жизненные прелести, и горести. Тогда я действительно разобралась в себе, а еще начала воспринимать мир таким, какой он есть. Я больше не пыталась убежать от реальности, постепенно полюбила все, что имела, и эти вещи засияли, как драгоценности: и синяя спецовка, и белое полотенце, и красная каска, и изоляционные сапоги и рабочие рукавицы, и даже холодная, но изящная трубка лазерного датчика; а еще пластиковые талоны на питание, эмалированная миска для еды и фирменный значок завода, где я работала. В зеркало я видела свежее юное лицо, ясные глаза и алые губы, и от меня веяло здоровьем. Моя жизнь, выкованная в цепочке уничижительных слов, могла принадлежать лишь убегающей Хун – Хун, которая обладает объемом, весом и мчится навстречу болезненному столкновению с молодостью. Я продолжала бегать.
3
Я перебралась в Гуандун тринадцать лет назад. Очень часто во снах я видела грохочущий поезд, перед глазами покачивался мой худосочный бегущий силуэт, раздавалось тяжелое дыхание, и словно множество ног торопливо оставляли отпечатки на моем спящем лице. Порой я просыпалась в незнакомом городе, где не имела постоянного жилья и стабильного заработка, а компанию мне составляла лишь тень. Сидеть в одиночестве в четырех стенах страшно, ты чувствуешь, как стены начинают сдавливать тебя со всех сторон, сжиматься, и в конце концов ты остаешься в удушливом склепе.
