Однажды, случайно подслушав разговор мужа с Иваном Черноярцем в саду, когда те, не опасаясь, что их кто-нибудь услышит, вели речь о своих делах, вдруг поняла, что ее Степан не просто шатается от безделья по городкам, а затевает со своими товарищами большое дело. Хочет он помочь людям обездоленным, голым. Тогда-то и посмотрела она на своего мужа совсем другими глазами. Оказывается, не знала она, что у Степана в душе творится, считала его шалопаем и чудаком. А тут вот какие серьезные дела муж делает. Глядела она на него удивленными глазами и думала: а может, ему сам Бог предначертал все это. Видела, как слушаются его казаки, как ему верят, как норовят угодить ему, и поняла, что ее Степан совсем не простой человек.
Сзади послышались шаги. Обернувшись, Алена с удивлением увидела крестного отца Степана атамана Корнилу. Она уже забыла, когда бывал у них Яковлев в последний раз.
– Грустишь, хозяйка? – спросил, улыбаясь, атаман.
«К чему бы это?» – подумала женщина, боясь плохих вестей. Грустно ответила:
– Загорюешь тут: ребята растут, а отца редко видят! Да и трудно одной-то по хозяйству! Хотя я и привычна ко всякой работе, а все равно тяжело!
– Это ты правильно сказала, Аленушка! Возьми вот ребятам твоим гостинец, – и выложил на стол расшитый мешочек со сладостями. – Женка для них сама стряпала.
Алена позвала детей. Они прибежали: чумазые, вихрастые, веселые. Увидев незнакомого человека, потупились, боясь подойти к столу.
– Идите сюда, ребята! – позвал, ласково улыбаясь, атаман, взял два пряника и сунул им в руки. – Бегите, детки, играйте, – сказал Корнило, погладив мальчишек по голове. Дети убежали снова в сад.
– А Фролка-то хоть помогает тебе?
– А что Фролка?! – вздохнув, ответила Алена. – Дело его холостяцкое: либо с девками тешится, либо в кабаке бражничает.
– Трудно ты живешь, Алена, – посочувствовал атаман. – Я ведь как думаю: а не образумить ли нам Стеньку? Я ведь вам не чужой!
«Что-то Корнило сегодня в родственнички к нам набивается? Видно, Степушкины дела не так уж плохи», – подумала казачка.
– Я бы перед Москвой похлопотал о прощении. Надо бы, Алена, отговорить его от воровских дел!
– Ты же знаешь, Корнило, я уже все глаза выплакала: как с ним ни билась – и лаской, и руганью, а он все равно – свое! Жаль ему людишек сирых и обездоленных. Всех бы пригрел! Не послушает он меня! Даже и говорить об этом не стоит.
– Вот дьявол крестничка послал! – с сожалением