– Все, сдох, – сообщила Аня. – Ну как, понравилось?
Дракон кивнул.
– Мое любимое. Theory of a Deadman[1].
– А еще послушать можно такое? Или наших музыкантов научить? – Иррандо спросил с надеждой.
Аня сделала печальную гримасу:
– У вас же никакой цивилизации. Электричества нет. Розеток, как я погляжу, тоже. Так что оживить мой айфон не получится.
– А что такое электричество? – вопросительно склонил голову дракон. Очень уж ему хотелось дослушать песню до конца.
– ЛОЛ, я тебе точно не объясню. У меня по физике в школе была тройка. И то из жалости… – Она потерла подбородок. – А! У вас тут молнии бывают?
– Конечно.
– Вот это и есть электричество, в воздухе.
– Ах… И ты хочешь поймать молнию и впихнуть ее в эту штуку? – не поверил своим ушам Иррандо.
– Нет, – замотала головой Аня. – От целой молнии он сгорит. А вот если малипусенький ее кусочек, ну знаешь такой… бац! И разряд…
Дракон не мог понять, как это – оторвать кусок от молнии, пусть и маленький.
– Ладно, проехали, – вздохнула Аня. – Может, поедим все-таки? Или ты уже?
Иррандо готов был согласиться. Отчего-то его разобрало любопытство и хотелось узнать побольше о серебряной штуке и музыке в ней. За ужином бы и поговорили. Но вдруг лорд почувствовал странное волнение в теле, такое же, как в первый раз, когда стал обращаться в дракона в детстве. Болезненное и муторное. Внутри все заклокотало, забурлило, силой превращения стало давить к земле. «Неужели сейчас?!» – подумал Иррандо. Кто знает, как это произойдет под давлением чар? Может, его, как в десять лет, будет швырять об пол и стены, словно дохлую лягушку? Не перед ней! Дракон подскочил и, превозмогая себя, поспешил к выходу. Лучше он вернется в нормальном обличье. А вдруг не все потеряно?
– Ты ешь… – сквозь зубы бросил Иррандо уже у выхода. – А мне надо отлучиться… срочно!
И, круша все на своем пути, метнулся в сад.
Глава 7
«Странный он какой-то», – подумала я и медленно побрела на кухню.
В голове почти не гудело. Вот что айфон животворящий делает! Даже дракон слегка на человека стал похож – красный гребень на хребте поднялся, грустные глазищи засияли, на морде наметился интерес, как у нашего Плимана при виде новенькой «мазератти» Гоглиашвили.
На громадном, великанском почти столе валялась моя сумка. Рядом горсть орехов, ягод и какая-то длинная вяленая колбасень, пахшая весьма аппетитно и по-мясному. Я плюхнулась на табурет, подложив под себя ногу, и откусила. Чуть зубы не сломала – этой штуковине было, наверное, лет сто! Но есть хотелось не по-детски, так что эксперименты с голубой фасолью и красными крупами