Спасатель. Александр Калмыков

действия не давали людям нормально работать. Но когда в двенадцатом веке коалиция из одиннадцати князей разорила Мать городов русских, ограбив церкви, поубивав и уведя в полон множество христиан, то это был первый звоночек, что Киев больше не является безопасным местом. Первый, но не последний. Прошло ровно тридцать лет и три года после разорения, киевляне уже забыли прежние недоразумения и без задней мысли выгнали из города очередного князя, как это часто делалось в те времена. Однако князем этим оказался Рюрик Ростиславич, уже участвовавший в том «славном» походе, и помнивший, сколько богатств таит в себе столица. Он быстренько сбегал за помощью к соседям в Чернигов и, заручившись помощью Василия Чермного, старательно вычистил Киев от золота, серебра, а самое главное, от людских ресурсов. Лишь иностранным купцам было позволено сохранить жизнь и свободу в обмен на материальные ценности.

      В дальнейшем походы на город стали обыденным явлением. То Рюрик опять приходит, то рассорившийся со своим союзником Чермный, наделавший, по словам летописца, «много зла русской земле». Неудивительно, что уцелевшие жители Киева и его окрестностей начали потихоньку разбредаться во все стороны в поисках более спокойного места. Некоторые добрели и до Оки, где нашли много земли, теплый прием и относительно спокойную жизнь.

      С названием юного города голову не ломали, назвав его просто «Городец». Таких в каждом княжестве насчитывается по нескольку штук. Например, ближайший из тезок – Городец на Жиздре, основали еще в четвертом веке, то есть он был древнее Киева. Правда, название у него не раз менялось, и как его именовали в древности, неизвестно.

      Крепостица, доставшаяся молодому Ростиславу, ставилась для обороны от соседнего княжества, и потому ее основали на левом пологом берегу Оки, в том месте, где, встретив Жиздру, река образовала маленький полуостров, вытянутый на север. На его дальней оконечности возвышался небольшой насыпной холм, окруженный шестиметровым валом. Сверху по валу проходила стена – не просто ряд бревен, а современный сруб, засыпанный землей и камнями, поверх которого клался настил. Вместо примитивного зубастого частокола, за который так легко зацепиться арканом, стену венчала двухскатная крыша, закрывавшая галерею и от непогоды и от метательных снарядов, а для стрелков были проделаны окошки. Присутствовало в крепости и еще одно новшество – согласно новейшим разработкам фортификации по углам возвышались стрельницы, служившие одновременно и наблюдательными вышками, и оборонительными башнями. Внизу, у самого рва, из земли торчали надолбы, призванные испортить жизнь нападающим, а перед ними был щедро рассыпан чеснок[1], правда, деревянный, так как железо слишком дорого. Еще один вал, вдвое ниже основного, перегораживал южную часть полуострова, образуя предполье обороны.

      Селище у подножия крепости пока не успело вырасти, и в нем насчитывалось едва полсотни домишек. Правда, кроме жилых изб, еще имелось немало складов,