– Котелка у вас нет? – спросил у меня вошедший красноармеец с добродушием завхоза. – Ну, я вам в своем принесу.
Это было весьма кстати. Мне очень хотелось пить и есть. И он действительно принес горячий кофе, паек хлеба и, что меня совсем очаровало, сахар! Завернутый, как заворачивают в аптеках порошки. Мы, видимо, считались на красноармейском положении.
Я еще не успел допить своей порции, как новый человек отворил дверь. Поглядел в бумажку, потом спросил мою фамилию.
– Имя, отчество, – следил он по записке, – собирайтесь с вещами.
Какие у меня сборы! Одеяло под мышку – и я готов. Опять коридоры, теперь не такие глухие, словно проснувшиеся, прибравшие свою ночную тайну. Лестницы с часовыми и комендантская. Там много народу – выходят, входят. Сопровождающий подвел меня к столу.
– Подпишитесь, – сунул мне бланк комендант.
Читаю – подписка о невыезде из города. Ого! Весело запрыгало перо…
– Пропустить его!
И я, прижимая к себе одеяло, свободно переступаю роковой порог Чека…
Свежий утренний холодок. Серое небо и хлопья снега нежно льнут к горячему лицу. Какая-то старушка у подъезда расплывается в счастливую улыбку:
– Освободили, знать? Спаси тебя….
Ах, с каким съедающим нетерпением шагал я к музею! Вот и знакомая дверь – уже отперта. Значит, кто-то остался на свободе и мог распорядиться… Первым встретил меня татарчонок, и тотчас же мордашка его с оттопыренными ушами округлилась, как блин, и засверкала зубами.
Дальше Букин. Старик от радостной неожиданности даже побежал мне навстречу. Торжественно поцеловал и долго тряс руку.
– В чем дело, в чем дело? – допытывался он.
– Кто еще арестован? – спросил я.
– Сережа. А разве его не освободили с вами?
– Не знаю.
– Идите наверх, там Инна. Расскажите…
Инна, взвизгнув, бросилась мне на шею. Потом тревожно спохватилась:
– А Сережа?
– Ничего не знаю…
У Инны ужасный вид. Должно быть, она не спала всю ночь: лицо посерело, черные тени под глазами. Дрожит от беспокойства.
– У нас был обыск, еще с вечера. Все перерыли, пересмотрели. Спрашивали тот проклятый вчерашний ключ… Бедный братишка… За что его?
Я рассказал, как ночью видел Сергея. Умолчал только, что он был в подвале.
Но расспрос о ключе уже говорил многое. Значит, кто-то воспользовался потерей ключа, чтобы скомпрометировать Сергея, может быть, сочинить на этой почве какую-нибудь небылицу. Но кто мог это сделать? Очевидно, тот, кто хорошо знал нашу повседневную