Гран-Чако как бы создан для колонистов: обширные саванны с роскошной травой, тропические, преимущественно пальмовые, леса, прекрасный климат, плодородная, тучная почва. Чако походит на огромный пустынный парк…
Почему же земледельцы не заселили страну?
Ответ простой: она принадлежит охотникам.
Краснокожие, коренные властители этой области, сторожат подступы к ней. Воинственная индейская раса сохранила свою свободу и отразила все попытки поработителей.
По равнинам Чако с быстротой птицы носятся на горячих конях свободные туземцы. Подобно кентаврам[12], они ненавидят оседлую жизнь, кочуют по зеленым степям и благоухающим лесам, разбивая свои тольдо[13] там, где понравится. Кто им не позавидует?
Приобщимся к их жизни: заглянем в Гран-Чако…
Глава II
Парагвайский деспот
Итак, Чако остается неколонизованным и неисследованным. Но все же можно найти исключение. Если бы путешественник в 1836 году поднялся вверх по реке Пилькомайо, то, проплыв около тысячи миль от ее устья, он увидел бы невдалеке от берега дом, который мог быть построен только белым или, во всяком случае, цивилизованным человеком. Нельзя сказать, чтобы в архитектуре этого дома было что-нибудь особо внушительное или величественное: то было простое деревянное строение с бамбуковыми стенами и крышей из прутьев особой разновидности пальм, которую в тех местах называют «Шуберта», так как ее порослями постоянно кроются дома и шалаши. Но при всей своей простоте здание это было все же гораздо крупнее простых тольдо индейских обитателей Чако; кроме того, к нему примыкала большая веранда с колоннами, покрытая побегами и листьями той же пальмы; упомянем еще крепкие загородки для домашнего скота и обнесенные изгородями поля маиса, маниоки и других тропических растений. Все это свидетельствовало о терпении и культуре, на какие вряд ли пока способны туземцы.
В самом доме мы бы сразу наткнулись на новые доказательства присутствия белого человека. Мебель здесь была самодельная, но прочная, изящная и удобная: стулья и кресла из южноамериканского бамбука, называемого «сака» (canabrava); кровати из того же дерева с матрацами из мягкого испанского мха, покрытыми пончо[14]; циновки из волокон другого вида пальмы. Там и сям гамаки. Много книг, картины, писанные с натуры, нотные тетради, скрипка и гитара – все это говорило о домашнем быте, какого не знают американские индейцы.
В некоторых комнатах, а также на веранде посетитель мог бы заметить другие предметы, не слыханные у туземцев: здесь были чучела диких зверей и пресмыкающихся, птиц, препарированные бабочки и блестящие жуки, наклеенные на полоски пальмовой коры, образцы растений и минералов, оригинальные женские наряды местного производства. Такая коллекция могла принадлежать только натуралисту и этнографу. Хозяина звали Людвигом Гальбергером.
По