– Не знаю. Два года я терпела… эти подсвечники, а теперь…
– Да? И как же она спала-то?
– Спала?
– С оглоблями своими.
– Она… не спала. Бессонни…
Голос женщины прервался, и она заскулила – видимо, от боли.
– Пора мне и честь знать, – Стефан поднялся и машинально отвернулся от окна. В последний момент он опомнился, поднял взгляд. – Вы уж тут поправляйтесь, а я… Стефан со стыдом сообразил, как неуместна эта фраза, и затараторил:
– Вот ведь в конце, когда все началось, вы что-то, может, видели?
Женщина молчала. Стефан решил, что она потеряла сознание, и открыл дверь.
– Холод… Темнота… – с трудом проговорила женщина. – И… тихо. Я уже… не кричала… кто-то… читать стихи… из ее книги, а потом… Стало… так тихо…
Стефан уже расслабился, уже вышел разумом в коридор – опередил собственное тело – и потому невольно оглянулся. Он забыл смотреть в окно, на стену или еще куда угодно, кроме больничной койки, и зрение услужливо сфокусировалось на немолодой женщине. Она лежала на больничной койке – так, как лежат тяжелобольные и умирающие, – будто увязала, будто тонула, будто простыни и подушка прорастали сквозь нее. Волосы женщины отслаивались с кожей от черепа, а лицо, руки, шею – все пожирала черная гниль. За время разговора заражение перекинулось на левый глаз, и женщина моргала им, словно ей что-то мешало. Стефан и сам заморгал, ощутив эту несуществующую соринку в своем глазу.
– Больше… ничего… – сказала через силу женщина. – Извините… Я не… не… в себе была…
Стефан медленно кивнул своим мыслям, вышел и прикрыл дверь с табличкой "Палаты для зараженных". В коридоре стояла гнетущая тишина. Ворванки на стенах озаряли бледно-васильковым светом двух санитаров, которые несли тело. На большом пальце трупа качалась, сверкала и брякала медная бирка: "Йонниберг Найбтройц".
Стефан с облегчением снял противогаз и вытер потное лицо. Он вспомнил молодчиков из магистрата: как у них так же сверкала медь на погонах, как чиновники орали и требовали "четкое, ясное" объяснение. Они повторяли и повторяли это, и перебивали друг друга – каркали, будто стая воронят, будто Стефан оглох и отупел на склоне лет. Наверное, молодчики испугались. Наверное, на жироперерабатывающих фабриках и китобойных судах участились рабочие стачки, Наверное, Риберийская республика захватила новую зону китобойного промысла, когда тут, в столице, устроили эту выставку с сотнями жертв. Кто бы не испугался?
Стефан очнулся от мыслей и заметил, что у стены сидит врач. На его переднике блестели потеки черной жидкости.
– Госпдин дознаватель, – доктор улыбнулся. Взгляд у него осоловел, язык заплетался. – Я, если пзволите, насчет вашего задания.
– Задания?.. – не понял Стефан и хитро улыбнулся в ответ. – Какого же такого задания, молодой человек?
– Ну