– Шакал! – перешел на русский мой визави. – Вонючий билат!!!
– Дело хозяйское, – пожав плечами, я сделал легкий надрез в основании мошонки.
– Нэт! – В тусклых глазах вспыхнуло дикое отчаяние. – Лучше скажи, что хочишь??!!
– Давно бы так. – Я отодвинул лезвие и вперился в горца тяжелым немигающим взглядом: – Сколько человек в группе?!
– Было шесть… вместе со мной. Змея вы убили… меня тоже. – Голос чеченца стал прерываться, затухать.
– Как тебя звали?
– Коб…ра.
– Кто остался?
– Старший, Малыш… Слон…Профе-ес-сор…
– Из каких они спецслужб?
– Стар…ший из ФСБ, Малыш – спецназ Внутр… ар – кхе-кхе, – побелев как простыня, он закашлялся, брызгая кровью.
– Про иностранца спроси! Про куратора! – вновь принимаясь орудовать шилом, рявкнул мне в ухо Логачев.
«Так Панферов расскажет. В чем проблема-то?» – мысленно удивился я, однако спорить не стал и, когда кашель стих, вновь обратился к умирающему:
– Кто непосредственный куратор группы?
– Америк… нец… корреспон… Си-эн-эн. – Смерть уже приблизилась вплотную, и я почти физически ощущал ее ледяное дыхание. Тело боевика характерно задергалось.
– Имя! Имя назови!!! – закричал я.
– Джо… зеф… Родж… – на последнем издыхании выдавил он и обмяк. Я приложил палец к его сонной артерии. Пульс отсутствовал.
– «Двухсотый»! – выпрямившись, констатировал я и, немного помедлив, проворчал: – Зачем ты меня «куратором» чуть не оглушил? Я б мог узнать что-нибудь еще. Например, местонахождение их основной базы или адреса конспиративных квартир.
– Он бы не успел, – лаконично возразил Петр Васильевич.
– Ну-у… тогда настоящее имя Старшего.
– Он мог сам не знать.
– Пусть так, – нехотя согласился я. – Но чертова иностранца по-любому сдаст с потрохами Жорес!
– Ты уверен? – прищурился Логачев.
– Разумеется! Старый пидор жив-здоров, ни одна из пуль под кровать не залетала, а кончать с собой липовый академик не станет. Такие чмыри панически боятся смерти. Значит, выложит все без утайки, на блюдечке с голубой каемочкой!
– Кто знает, кто знает… – задумчиво произнес полковник.
– ??!!
– Видишь ли, Дмитрий, предчувствия бывают не только у тебя.
– А что там стряслось? – встревожился я.
– Я не ясновидящий, – пожал плечами седой богатырь. – Давай сходим, посмотрим и точно узнаем.
Забрав осиротевший ствол, а также найденную у покойного связку ключей и отмычек, мы оставили труп Кобры на лестничной площадке, вернулись в квартиру, поднялись в спальню и… остолбенели! Одетый в женское кружевное бельишко, Жорес Панферов стоял на кровати, словно на трибуне, гордо задрав припудренную физиономию с накрашенными губами. Голые ноги «академика и лауреата» были