– Значит, девчата рвутся в бой. – Офицер пожевал губами. – А что, ребята не желают к нам?
Парни загомонили, что тоже не против, но я громко задала свой главный вопрос, перекрывая шум.
– Вы капитан Островский? – выступила я.
– Нет, – удивленно отозвался офицер. – Кавторанг Островский в командировке. Извините, не представился: капитан третьего ранга Серов Анатолий Сергеевич.
Непонятная тоска, минуту назад охватившая меня, тотчас отпустила. Этот пузатик совсем не страшен, даже приятен. Но как хорошо, что он не мой отец. Однако мне было необходимо остаться здесь, и я пустила в ход все свое обаяние. Слегка откинув голову, я опять прищурила глаза, но теперь завораживающе и соблазнительно. И, глядя на капитана Серова, очаровательно улыбнулась. «Тебе бы в театре играть», – иногда говорил Юрка, наблюдая мои репризы. Серов тотчас расплылся в ответной улыбке, выпятил грудь. Он даже как будто стал выше ростом.
– Ладно, девушки, оставайтесь. Но имейте в виду, работка у нас тут серьезная.
Мичман повел оставшихся ребят в другие отделы, сказав на ходу, что скоро вернется.
– Что ж, девчата, давайте знакомиться, – продолжая улыбаться, сказал капитан Серов, – начнем с кудрявой. – Он прямо трепыхался на моем крючке.
– Катя Петрова, – назвалась я, вновь вернув себе привычное, чуть насмешливое выражение лица.
– Эльвира Попова.
– Оксана Тихонова.
– Так, девочки. А теперь вам надо разделиться: одна – на магнитофон, вторая – на анализатор, третья – чертить графики. – Серов тоже заговорил деловым тоном.
– Я – на магнитофон!
Я ненавидела черчение, анализаторов не знала, но под магнитофон отплясывала все время, находясь дома. Магнитофон я знала прилично.
Элька недовольно дернула плечом, видно, тоже целилась на магнитофон, и выпалила:
– Тогда я – на анализатор.
Тишке досталась чертежная работа.
Потом Серов развел нас по штатным, как он сказал, постам и начал объяснять наши обязанности. Я трижды пожалела, что вызвалась работать с магнитофонами. Все оказалось не так просто. Зато Элька сидела у маленького зеленого экранчика анализатора, по которому прыгали желтоватые столбики спектральных уровней, и снимала показания. Эти показания – обычные цифры, которые высвечивались в маленьком окошке в верхнем углу экрана. Там и дураку было нечего делать: смотри и списывай цифры в журнал.
У меня же голова шла кругом. Мне надо было управляться с двумя студийными магнитофонами.
Один – огромный, как кухонный стол, – стоял на полу. И магнитные бобины крутились на его горизонтальной поверхности. Другой – поменьше, с настольные часы, – стоял на особом стеллаже. Но вместо циферблата на этих «часах» крутилась магнитная лента. Объясняя мне порядок действий, Серов то невзначай прикасался к моей руке, то скользил пальцами по бедру. Высокая стойка с приборами закрывала нас от остальных присутствующих. Я чувствовала, что вляпалась в историю, и всячески отстранялась