А уж с приходом на кухарню Немтыря, неудачник сразу осознал, что прибытки Микрохи выросли немерено. Зависть к нему, перешла в яростную злобу.
Многие козни задумывал против ненавистного соседа, да исполнить не мог. Боялся, дознаются служивые посадника от кого вред – тогда головы не сносить! Через знакомцев пробовал переманить знатного кухаря. Обещал серебряные горы и луну с неба в придачу. Ничего с этой задумки не вышло. Не внял уговорам чужеземец, а может, не смогли объяснить переговорщики его выгоды. Зубами заскрипел, очи белесыми, как у дохлой рыбы стали! По своему вельми громко зачирикал и убрались ходоки по добру.
Попробовал сам поговорить с Домной (в молодости сватался к ней без надежды). Не могла бы соблазнить постояльца принять в учение его семнадцатилетнего племянника? Разумеется, недаром.
Та ухват рогами на него нацелила и за порог вытеснила. Не подступиться, хоть на разбой решайся!
Однажды, поздним вечером возвращался Немтырь домой, сделав все свои дела на кухне. За его руку держался семилетний отрок по имени Осьмушка (восьмой в семье), по нужде отданный в услужение на постоялый двор. Весь светлый день пользовали мальца на посылках и мелких работах. За что разрешили ему дважды столоваться и остатки от трапезы постояльцев, домой забирать.
Ночь светлая, звездная, но луна еще не вышла. Из – за последнего лабаза выдвинулись три тени и загородили им тропу. Немтырь выпустил теплую ладошку и указал малому спутнику, куда ему улепетывать. Для резвости добавил легкий подзатыльник. Лица у двух – прикрыты черными матерчатыми повязками, а у третьего – берестяная личина. Как у ярмарочных скоморохов. У всех троих в руках полутора аршинные колья, в два вершка толщиной.
Осьмушка далеко не убежал, спрятался за старыми кадками у ворот лабаза. На завтра, судачили на пристани и в городище: с рассветом, на тропинке возле лабаза нашли двух обездвиженных громил. Рядом три надломанных колышка. Оба татя живые, но мир не очень
воспринимают. У одного – сломана десница и обе ноги. Другой дышит со стонами и сукровицей на губах. Явный слом ребер и ушиб грудины. К обеду на пристани, под гнилыми рыбацкими сетями, нашли третьего. Целого, тихо скулившего, как побитая собака, с выпученными на лоб, постоянно слезящимися очами.
Мужики, занятые на пристани, подходили, смотрели, пожимали плечами и сочувственно вздыхали. Семенники, убогого, напоминали две средних по размеру тыквы, а цветом были как спелые сливы. Тут еще масла в огонь подлил Осьмушка. Ночью, прибежав домой, он все поведал матери, о чем, на утро, знали все соседи:
– «Дядька Немтырь, как заревел на разбойников, как руками и ногами замахал, так по одному, они все на землю попадали. А потом поломал их дубины и ушел домой».
Вести дошли и до посадника Стара и до старшины