И структуру законов и правил,
нужных очень, всегда признавал.
Просто в жизни, в суровое время
от людей он не прятал лица.
Не искал привилегий и премий,
подлецом, называл подлеца.
И в глазах его, скрытых в морщины,
если правильно я прочитал,
безо всякой на это причины,
вдруг слезою сияла мечта.
Эта искорка чуточку длилась,
и моя замирала душа.
Да, внучонок, была справедливость,
но не долго… Так дед мне сказал.
Мы, детишки, не ведаем лени,
все вприпрыжку и все на скаку,
непонятное мне имя – Ленин
я увидел, читая строку.
Мне, малому, подайте примеры
и тогда я с вопросом к отцу —
папа! Вспомни – ты был пионером?
Я кричал, подбегая к крыльцу.
Он отдернулся, как от удара,
словно память сверкнула в глазах.
Подрастешь, почитаешь Гайдара,
отмахнувшись рукою сказал.
В школе, это какая то тайна.
Будто память об этом – стыдна.
Разве что-то узнаешь случайно,
темнота, как колодец без дна.
Так и хочется выведать тайну,
что же с нами случилось – понять,
основательно, а не случайно,
не обман же за правду принять.
Что ж не сыграть под дурака
Попробуй также, в бундестаге,
пройти хотя бы только тест,
поднять с написанной бумаги
чуть-чуть тебе знакомый текст.
Ты не поймешь по крайней мере
не то что сути, просто слов.
Он тем, кто рядом с ним, поверил.
Не знал, что с ним пошлют ослов.
Не ожидая провокаций,
от славы впав в счастливый раж,
а сколько их, подобных акции
сегодня выпустят в тираж.
Ложь направляя на Россию,
не дрогнет добрая рука.
А что? Вы сами напросились,
что ж не сыграть под дурака.
И ныне Пушкинские строки нам могут преподать уроки
Как прежде, с пеной на устах,
сто лет – с семнадцатого года,
твердят, что мы наводим страх
на европейские народы.
У бритта – дрожь, шведа – дрожь,
лукавый галл от нас бледнеет,
готовый в спину бросить нож,
и сам от страха леденеет.
Побед, затоптаны следы,
тысячелетней славы русов.
Из мутной пены и воды
Европа вновь играет труса.
От злобы в выдумках кипят,
прикрывшись ими пакостливо,
поляк, конечно, лит и лат,
эстонец нового разлива.
И вышиванку рвет хохол —
отстал, а лях его торопит,
пусть буду нищ, пусть буду гол,
но шнапса я напьюсь в Европе.
Мир рушится, но что им мир,
чужой они желают крови.
Америка –