Особист и медсестра были новыми, поговаривали, что они из лагерей, в Москве на повышении «за заслуги». В кабинете было сильно накурено, пахло спиртным даже на улицу. Женщина сидела за столом и пила чифир, смачно разгрызая сушки, рядом на столе лежал шприц и стоял пузырек с каким-то лекарством, на флаконе была черная отметина. Особист сидел на топчане накрытый простыней, а у стены лежала девочка, прикрытая одеялом. Боря ее не сразу узнал. Это была Анастасия, ей было десять лет. Она была без чувств, мужчина над ней надругался. Разговоривали, как ни в чем не бывало:
– Слышь, Микола, уже два часа, как укол сделали… работает!
– Люська, спасибо, уважила. В лагере то что нам доставалось… все начальству, до нас-то не всегда и порченное доходило, помирали бедняги. А тут… Что это за дрянь ты ей ввела? Ишь, мудрено придумали, как поиздеваться… Да, сначала прям было… Смотрит глазенками, полными ужаса, кричит, а звука нет, и пошевелиться не может. Сколько еще будет действовать?
– Три часа точно.
– Хорошо, пусть малышка отдохнет, потом протрешь, переоденешь в чистое, а там глядишь и «воронок» уже подскочит на заре, пока детки еще спят, – раздался сатанинский хохот.
– А чего ее забирают?
– Эту?! Двоюродный брат деда оказывается священник. Слышь, Люська, а как ты попала в нашу систему, тебе бы в преисродней работать.
– Когда ваши в 19-м пришли за нашим батюшкой в деревню, он на прощание, гад, стал наставлять нас всех « на путь истинный». Меня тогда такая злость взяла, одной ногой в могиле, а все о Царствии Небесном. Ну, мы с подругой его при всем честном народе и обрили. Для ваших была потеха, они мне и предложили работать у вас, как правильно мыслящей.
– Ну, ты сатана, а с батюшкой как же?
– Да тут же за околицей и расстреляли.
– А дрянь где добыла?
– Спец один из института, где