– Как вы познакомились? С Дзетом. Я никогда не видел тебя у нас.
Она хмыкнула.
– Ты и не мог увидеть, я уже давно не живу в общежитии. А Дзет как-то попал в нашу больницу.
– С ожогами?
– С переломом.
Я вспомнил, как он пропал на неделю, а потом вернулся с загипсованной рукой. И загадочно улыбался в ответ на все вопросы, которых у меня тогда было немало.
– А что ты делаешь в больнице?
– Живу, учусь, работаю, – она откинула с щеки длинную прядь, но так и не открыла глаз. – Я помогаю травматологам, чищу инструменты и мою палаты.
– Звучит не очень.
– Пока да, но через пару лет меня обещают выучить на медсестру, – впервые за всё время я заметил на её губах лёгкую улыбку. Я попытался представить Стигму – мрачную Стигму, с тенью от волос на лице и десятком амулетов – в белом халате. Почти получилось.
– И?
– И… ничего. Я мешала состав для гипса, Дзет сидел рядом, мы разговорились. Он умеет очаровывать.
Я кивнул. Это было сказано очень точно.
– Если тебе интересно, то с Тетой была похожая история. Не знаю, как он нас находит… Это какой-то особый дар.
– Он нас притягивает, – добавил я.
– Вроде того.
Ещё пара кварталов пути прошли в молчании, но уже менее неловком. Наконец мы остановились под не горящим фонарём.
Асфальт здесь был запачкан гарью. Стены близлежащих домов тоже, ветер разносил пепел вокруг. Стигма уверенно двинулась вперёд – прямо в центр пепелища, чёрного пятна на фоне серых зданий. Из рукава свитера она доставала пустой флакон.
– Выглядит здорово, – сказал я. Особенно мне нравилось то, что из-за ветра казалось, что пепел распространяется, захватывая улицу. Черное пятно на сером тротуаре, которое становилось всё больше и больше. Я мог бы представить, как оно захватывает квартал, город, весь мир. Как всё становится одним нескончаемым пепелищем, по которому такие как мы сможем бродить вечно.
Стигма нагнулась, чтобы собрать пепел, её пальцы блестели чёрным. Она ничего не ответила, и, пожав плечами, я отвернулся. Из освещённого окна в соседнем доме кто-то пялился на нас – чёрный силуэт на жёлтом фоне. Я накинул на голову капюшон. Стигма уже отряхивала руки.
– Проводить тебя? – спросил я. Было интересно посмотреть на её больницу.
– Я дойду сама.
– Как хочешь.
Неожиданно она протянула мне ладонь, ту самую, испачканную пеплом. Я пожал её, мои пальцы тоже почернели.
– Ещё увидимся, – бросила она.
Я кивнул, представляя, как она сядет на кровать – мне почему-то представлялась койка в палате – и будет смотреть на блестящие, чёрные флаконы. Так же жадно и завороженно, как я смотрел на фотографии.
И я был уверен, что так и будет. Обязательно. Потому что я мог её понять. Наше сумасшествие было одинаковым, а это главное, что нужно для понимания.
Стигма уходила, а я стоял и смотрел, как её силуэт исчезает в тенях улицы.
Через несколько дней я снова незаметно ушёл с собрания. Гамма