Помимо всего этого, «вновь принятого сотрудника следует с полной осторожностью, незаметно для него, основательно выверить опытным наружным наблюдением и постараться поставить его под перекрестную агентуру».
В другом месте (п. 15-й) «Инструкция» грозит:
«Ложное заявление, искажение в ту или иную сторону добываемых сотрудником сведений и умышленное создание обстановки преступления в видах получения вознаграждения, из мести или по иным соображениям личного характера, – является тяжким преступлением и наказуется на общем основании согласно существующих на сей предмет законов».
Сравнивая эти требования теории розыска с практическим их выполнением – «агентурными записками», мы должны признать, что последние в отношении полноты не всегда стоят на высоте первых. Ведь только сыщик по призванию, относящийся к своим обязанностям с исключительным рвением, мог выполнить все эти требования, а таких, надо думать, было все же меньшинство.
Вообще же систематичность свиданий жандармов с сотрудниками, возможность с их стороны поставить «осведомителей» под перекрестную агентуру, таким образом изобличить их во лжи», о чем последние, конечно, или определенно знали, или догадывались, придают «агентурным запискам» большую степень достоверности, во всяком случае, не меньшую, чем обычные свидетельские показания на следствии или на суде. Конечно, ценность «агентурных записок» прямо пропорциональна тому положению в партийной работе, какое занимал сотрудник охранки; чем крупнее положение, занимаемое им в партийной организации, тем ценнее даваемые им сведения, тем он желательнее для охранников. «Один сотрудник в центре стоит нескольких, находящихся на периферии», – записывает в одной из своих черновых заметок б. нач. М. Ох. Отд. Мартынов. И старания охранников приобрести агентуру среди «центровиков» не оставались бесплодны: в последние годы своего существования Департ. Пол. в «центрах» соц.-демократической партии имел «своих» людей, осведомленность которых в партийный делах отрицать невозможно.
Таковы основания, заставляющие нас считать «агентурные записки» ценным материалом для истории партии. Среди публикуемых документов «агентурных записок», т. е. записей «бесед» жанд. офицеров с сотрудниками, лишь две (см. с. 184–185 – сообщение Ив. Гр. Кривова и с. 228–229 – сообщение А. К. Маракушева)[2]. Зато очень много места отведено «запискам» М. И. Бряндинского, представляющим собою не запись бесед, а личные его донесения (тоже переписанные на машинке). Владея пером, этот вполне интеллигентный (по профессии учитель) осведомитель относился к принятым на себя обязанностям