– Это как? – тупо попытался уточнить Шарыкин, широкоплечий старослужащий с резко выраженными дебильными чертами лица.
– Заткнись, Шар. Давай, боец, продолжай, – уже давно сидящий на кровати сержант Никитин, нетерпеливо махнул рукой.
Я подробно и красочно описал дальнейшую оргию с применением всех тех поз, которые видел в журналах и по телевизору, нисколько не стесняясь в выборе выражений, так как видел, что чем грубее слово, тем понятнее дедам. Дежурный по наряду, младший сержант, попытался вернуть меня к мытью полов, но Никитин бросил в него тапок и он отошел. Погрузившись в свой вымысел, я даже на мгновение забыл, где нахожусь, и сказал Никитину «ты представляешь, сержант, раз за разом кончает, а в глазах все та же похоть, просто натуральный голод». Хорошо, что он этого не заметил.
Удовлетворенные деды уснули. Пока я вещал, пол за меня домыли, но дежурный решил, что отдыхать мне не положено и поставил меня на тумбочку. Это такое бессмысленное стояние на небольшом возвышении, при котором мозги свободны и, если их ничем не занять, то можно уснуть или отупеть. Я занял их писанием письма. Рассказал отцу о своем одиночестве в жизни, о том, как всегда хотел быть в любом коллективе своим, но этого у меня никогда не получалось. Я мысленно общался с отцом так, как никогда в жизни не говорил, и никогда не смогу. Даже в реальном письме, вряд ли, так напишу.
Через месяц службы с пополнением пришел познакомиться особист. Майор с пытливым взором начал издалека.
– А знаете ли вы, рядовой Ахтин, о том значении, что несет в мировом раскладе сил, Российская армия? – посмотрев на мое тупое выражение лица, понял, что ответа не будет, продолжил. – Вы, будучи призваны Родиной для защиты её рубежей от любого возможного противника, обязаны знать, что являетесь одним из винтиков в сложном механизме мирового равновесия. Сейчас, когда наша страна находится в сложных экономических условиях, каждый норовит покуситься на нашу землю.
Развалившись в кресле, он рассуждал о патриотизме и любви к Родине, затем перешел к местным проблемам и закончил прозаически:
– Ты, солдат, как патриот, обязан смотреть и слушать о том, что делают и говорят окружающие, быть наблюдательным и все запоминать, – он указующе навел на меня палец, – ведь пострадает страна, если ты не доложишь своевременно о тех или иных событиях, происходящих в части.
– Кстати, – он сделал многозначительную паузу, – как к тебе относятся старослужащие. Говори честно, обижают, заставляют работать, унижают, – его голос стал по-матерински заботлив, проникал в сознание, заставляя открыться доброму офицеру.
– Нет, – я впервые за все время общения разлепил губы, – все по уставу.
Он