Шелленберг ответил на взгляд. Господи, сколько раз он говорил Гиммлеру подобные фразы в различных вариациях. Неужели тому приятно слышать о том, что Гитлер смертельно болен?
Гиммлер молчал.
Бригаденфюрер обвёл взглядом помещение. Вроде, всё оставалось на своих местах. Картины. Мебель. Сейф. Хотя нет. Статуэтка Гитлера на столе переместилась вправо, ближе у краю. Случайность? Шелленберг почувствовал, как холодок пробежал по его спине.
Кабинет Гиммлера постоянно проверялся на прослушивание. Раз в неделю. В последний раз его прверили два дня назад. Как обычно, специалисты ничего не нашли. Однако, ощущение того, что все беседы записываются, и не только рейхсфюрером, не выходило из головы. Если техники плохо осмотрели помещение, и их беседа прослушивается, то в скором времени петля стянет шею разведчика. Шелленберг попытался отвлечься от навязчивой мысли о будущем. Впрочем, неудачно. Они жили в то время, в котором правила требовали идти ва-банк, постоянно балансируя между жизнью и смертью.
Конечно, можно себя успокаивать мыслью, будто, начиная с сорок первого года, его с Гиммлером стало объединять слишком многое. И такое, за что, но в значительно меньшей степени, другие поплатились жизнью. Однако, Шелленберг прекрасно знал, с кем имеет дело. Фюрер неоднократно выражал недовольство деятельностью руководителя СС. Впрочем, Гиммлер всегда находил возможность уйти от наказания, или перекроить гнев фюрера в свою пользу. Причина такой лояльности заключалась в одном. Гитлер и рейсфюрер были вместе в самые тяжёлые моменты для партии, с начала тридцатых годов. И потому, рейхсфюрер, как никто другой, мог расчитывать на некоторую снисходительность. Гитлер всегда больше доверял старым партийным товарищам, чем той информации, которая к нему поступала от новоиспечённых членов партии. Шелленберг был из «новоиспечённых».
Гиммлер задумчиво принялся мерять шагами кабинет.
Всё ещё сомневается, – понял Шелленберг, – Его следует додавить.
– Мой рейхсфюрер, по показаниям медиков болезнь прогрессирует. Нашему любимому фюреру осталось жить год, от силы два. В скором времени мы будем видеть только оболочку Адольфа Гитлера. Но время может быть упущено. Во власти оказажутся враги рейха. И потому я считаю гуманным, заменить его именно сейчас, когда Германия как никогда сильна и рвётся к победе. Тем более, есть чьими руками это сделать. Естественно, забрав у них инициативу..
Шелленберг чуть не обмолвился. На самом деле он хотел сказать: «Пока Германия верит в нас».
Гиммлер усмехнулся, словно прочитал невысказанную мысль собеседника, снял пенсне и помассажировал кончиками пальцев переносицу. Помолчал. Вернулся в своё кресло. Сделал секундную паузу.
Он принял решение, – понял Шелленберг.
– К