– В каком другом?
– Да будто его там неприветливо встретили. Хмурые они вышли из «Мичуринской». Злые.
– Ругался, что ли?
– Да нет. Не ругались. Наоборот, всю дорогу молчали. Но я-то чувствую, когда у человека на душе легко, а когда кошки скребут. Так вот, у их благородия было настроение, будто либо ему гадость сделали, либо он совершил такое, за что потом винил себя.
– А ты сам не заглядывал в «Мичуринскую»?
– Как можно? – с удивлением ответил извозчик. – Нам туда дорога заказана.
– Значит, кто помимо нашего гостя там присутствовал, ты не видел?
– В том то и дело, что видеть не видел, но подозрения высказать могу. У входа в «Мичуринскую» дрожки стояли, всему городу известные. Чёрные, лакировка свежая, европейского образцу…
– Дочери Кириллы Игнатьевича?
– Совершенно верно-с. Вот она-то, скорее всего, может дать ответ на вопрос, что нашему молодцу так подпортило настроение.
– Ну вот, – Анисим Ильич осклабился, – а ты говорил: ничего не заметил, ничего не услышал… Оказывается, можешь, когда хочешь. Что-нибудь ещё приметил?
– Нет, ваше благородь!
– Что ж, тогда я в «Мичуринскую». А ты жди. И ежели что, тревожь. Даже ночью.
Олег Владимирович стремительно, переступая через две ступеньки, поднялся на второй этаж городского казначейства, прошёл к своему кабинету и, без предупреждения, распахнул дверь. Ермолай Константинович отсутствовал. Белый, всё ещё находясь в раздражении, вошёл во внутрь, тщательно осмотрел оставленные на столе бумаги, после чего облегчённо опустился на стул и удовлетворённо хмыкнул. Как он и предполагал, старик внимательно перелистал всё, над чем Олег Владимирович работал в течение четырёх часов. И, естественно, побежал к начальству, на доклад.
«Да, господа провинциальные чиновники,» – инспектор из Петербурга вновь поднялся на ноги, подошёл к окну, распахнул его створки и с наслаждением втянул в лёгкие свежий, дурманящий воздух. – «Могу только себе представить, как у вас теперь трещит голова от загадок, которые я вам подсунул. По логике, следующий шаг теперь должен, нет, просто обязан сделать господин Киселёв, представив меня губернатору. А иначе нельзя никак. Иначе – тупик.»
Белый достал из кармана жилета луковицу часов завода Павла Буре. Двадцать минут четвёртого. «Отлично,» – тихо, чуть ли не в нос, произнёс Олег Владимирович.»Господин Киселёв, ау, я к встрече готов. И даю вам час на то, чтобы вы меня пригласили. Впрочем, нет, час многовато. Даю вам полчаса. Поспешите, поторопитесь, Владимир Сергеевич! Хватит раздумывать над моими действиями. Приступите к своим. Пора сделать ход, как вы недавно изволили выразиться, на вашей простой шахматной доске.»
За дверью послышались шаркающие шаги Ермолая Константиновича. Белый, услышав их, торопливо схватил в руки первые попавшиеся листы, испещрённые цифрами и таблицами, и принял вид, будто внимательно вчитывается в содержимое.
А Полина Кирилловна Мичурина,