А за окном идёт четвёртый год война
В гибридной помеси бездушья и страданья.
А кто-то убегает со всех ног
В надежде, что само собой решится…
Легко впустить страданье на порог,
Решив вдруг поменять свои границы.
И не хватает каждому и всем —
Хоть новые пространства на банкнотах.
И все живут в клубке своих проблем:
Кредиты, дом, лекарства и работа.
Легко подняться, чтоб опять упасть
Всё объяснить, оставив без ответа.
Всё знает цену – наша жизнь, поступки, власть,
Лишь только люди продолжают гибнуть где-то.
Мы терпеливы, до рассвета подождем
Внезапность вносит свой порядок в круговерти,
Не всё идёт, как нам хотелось бы идти.
Мы не предвидим ни рождения, ни смерти,
Да и плутаем между ними по пути.
Меняет время наши помыслы и цели,
Что не смогли – не постучится в дверь опять.
Порою лучше то, что мы так не хотели,
Чем то, что мы хотели, исправлять.
А сколько лишнего, не важного, пустого
Нам сокращает то, что не дано продлить.
Застрянет в памяти, как пуля в сердце, слово,
И больно – не достать, и с этим – жить.
Мы слепо верим до внезапного прозренья.
Вменяемы, но стали ближе к снам…
Нас топят волны перепада настроенья,
И поднимают цепи веры к небесам
Мы лишь мгновенье между будущим и прошлым,
Нам не до мыслей, кто был до и после нас,
И перемены мы встречаем осторожно,
И те же грабли бьют нас по лбу каждый раз.
А за окном дождливый ветер гонит тучи.
Закат простился с уходящим в вечность днём.
А все, что слепит завтра, будет лучше,
Мы терпеливы, до рассвета подождём…
Я был расстрелян утром на рассвете
64 года назад, через неделю после смерти Сталина, было остановлено «дело врачей» Написал несколько строк к этому событию, оставившему свой след в истории отношения власти и «прослойки»
«Я был расстрелян утром на рассвете,
Когда роса стекала с спящих ив
И прошибал нутро холодный ветер,
И мир делился на своих и на чужих.
Я был разбужен и оставлен помолиться.
Охранник пьяный, что-то, внемля, прошептал…
Ключом железным дверь смогла открыться,
И приговор никто мне не читал.
С вещами вытолкали грязным коридором.
Спросонья я не понял, что и как.
Удар в лицо, и лай перед забором.
Глаза бегут от вспышки света в мрак.
Меня избили так, как месят тесто.
Я чувство страха с болью потерял,
Не находил в себе живого места.
От безысходности комок в груди застрял.
Мне этот год запомнится в могиле.
Я был врачом – и вдруг «убийцей» стал.
Я