Глава 24
Домой Эрхард вернулся уже в сумерках. Он посмотрел на телефонный аппарат в углу. Ничто не указывало на то, что ему кто-то звонил. Он бросил одежду в корзину для грязного белья. Ему нравилось стирать по понедельникам. Оставшись в трусах и майке, он приготовил ужин – гуляш из ягненка – и, выйдя на порог, стал есть. Может, выпить пива у Гусмана на тропе Алехандро? Его магазинчик выглядит так, словно вот-вот обанкротится; впрочем, так он выглядит уже много лет. Потом Эрхард вспомнил, что дома есть бутылка красного вина, налил себе в пивную кружку и выпил одним глотком, как будто вино способно было утолить его жажду.
Стемнело.
Он согрел воду, постирал одежду и развесил на веревке, протянувшейся от дома к высокому флагштоку. Темнота давила на него. Он побрился. Хотя после бритья он выглядел каким-то слишком правильным – настоящий старик с совершенно гладким лицом, – он все же повторял процедуру несколько раз в месяц. Погладил рубашку, попытался разыскать хорошие брюки. К сожалению, две самые любимые пары еще сохли на веревке. Он примерил несколько старых брюк, но одни были коротки, другие в пятнах масла. В конце концов он надел шорты. Другим таксистам не нравится, когда он носит шорты. Шорты – для туристов. Но Эрхарду все равно. Он будет носить что хочет, черт побери! Иногда даже розовую рубашку. Он пил красное вино под музыку Монка Хиггинса. Достал палец с полки и приложил к впадине на кисти. Палец похож на живой, только если прищуриться. Эрхард осторожно вернул палец в пластиковый контейнер, поставил его на полку, закрыл книгами. Допив вино, он сел в машину и поспешил в центр, пока его не развезло. И хотя обычно одной бутылки ему хватает, пока он ничего не чувствовал.
Машину он оставил во дворе рядом с «Прачечной самообслуживания Оли», куда никто не ходит по ночам. Вокруг типичный городской шум, который он любит. Какофония музыки – то громче, то тише; кто-то вдруг крикнул, вдруг завыла сирена, потом все замерло, как будто механизм захлебнулся маслом. Он направился к бару «Гринбей-джаз», зашел во внутренний дворик. Группа, которая сегодня выступает, уже на сцене, настраивает инструменты. Он приехал в самое лучшее время. От асинхронных звуков духовых и ударных инструментов у него мурашки по коже, он любит эти пробные звуки, похожие на первые слова ребенка. Взяв свой бокал с пивом, Эрхард ушел в дальний угол бара.
Пятнадцать лет назад здесь был эксклюзивный джазовый клуб с дорогими напитками, которые разносили официанты. Клуб привлекал туристов, местные сюда не заходили. Потом у заведения сменился владелец. Новый хозяин оставил живую музыку, но снизил цены и привлек местных жителей. Здесь по-прежнему поддерживают репутацию утонченного и несколько экзотического заведения «не для всех», хотя его завсегдатаи – в основном обанкротившиеся директора, туристы со старыми путеводителями и проститутки, которые изображают чьих-нибудь подружек.
На белом диване на террасе сидели две женщины; у барной стойки трое мужчин. Еще рано,