– В камине там, мистер Холмс, колосники устроены на подставках, и он промахнулся – закинул записку слишком далеко. Я выгреб ее из-за подставок даже не обгоревшую.
Холмс одобрительно улыбнулся:
– Чтобы найти этот единственный уцелевший клочок бумаги, вы должны были самым тщательным образом обыскать весь дом.
– Так и есть, мистер Холмс. Это у меня первое правило. Прочитать, мистер Грегсон?
Лондонец кивнул головой.
– Писано на обыкновенной гладкой желтоватой бумаге без водяных знаков. Четвертинка листа. Отрезано в два надреза короткими ножничками. Листок был сложен втрое и запечатан красно-фиолетовым сургучом, который накапали второпях и придавили каким-то овальным предметом. Адресовано мистеру Гарсии, Сиреневая Сторожка. Текст гласит: «Цвета – наши исконные: зеленый и белый. Зеленый – открыто, белый – закрыто. Парадная лестница, второй этаж, первый коридор, седьмая направо, зеленое сукно. Да хранит вас Бог. Д.». Почерк женский. Текст написан острым пером, адрес же – либо другим пером, либо написал кто-то другой. Здесь, как вы видите, почерк смелый и толще нажим.
– Очень интересная записка, – сказал Холмс, просмотрев ее сам. – Должен вас похвалить, мистер Бэйнс, за такое внимание к деталям. Можно добавить разве что кое-какие мелочи. Овальный предмет – несомненно, обыкновенная запонка для манжет – что другое может иметь такую форму? Ножницы были кривые, для ногтей. Как ни коротки два надреза, вы ясно можете разглядеть на каждом один и тот же легкий изгиб.
Деревенский сыщик усмехнулся.
– Я-то думал, что выжал из нее все, что можно, – сказал он, – а вот, оказывается, кое-что оставил и другим. Признаться, записка эта мне ничего не говорит, кроме того, что там что-то затевалось и что тут, как всегда, дело в женщине.
Пока шел весь этот разговор, мистер Скотт-Эклс ерзал в своем кресле.
– Я рад, что вы нашли эту записку, потому что она подтверждает мой рассказ, – сказал он. – Но разрешите напомнить, что я еще не слышал, что же случилось с мистером Гарсией и куда исчезли все слуги.
– Насчет Гарсии, – сказал Грегсон, – ответ простой. Его сегодня утром нашли мертвым на Оксшоттском Выгоне, в миле от его дома. Ему размозжили голову – дубасили чем-то тяжелым вроде мешка с песком или другого подобного орудия, чем-то, что не режет, а скорей раздавливает. Место глухое, ни одного дома на четверть мили вокруг. Первый удар был нанесен, очевидно, сзади и сразу его свалил, но потом его еще долго били уже мертвого. Нападение совершено было, как видно, в страшной злобе. Следов никаких, никакого ключа к раскрытию преступников.
– Ограблен?
– Нет; и ничего, что указывало бы на попытку ограбления.
– Весьма прискорбно, прискорбно и страшно, – сказал мистер Скотт-Эклс плаксивым